Кисельный берег ломится от люда.
Денек, что надо, радостный и жаркий.
Идут по речке косяком байдарки,
Суфле взбивая веслами подспудно.
У отдыхающих с собой запасы сдобы,
Румяных булок с маком и орехом.
Под молоко они идут с успехом,
Покой даруя голосу утробы.
А я стою и думаю о вечном,
О всяких разных бесполезных «если».
И удивляюсь - как же столько лезет
В обжор воскресных молока из речки!
И не найдя в мозгу своем ответа
Иду купаться, собираясь сгинуть
В потоках белых лакто-казеина,
Катящих волны не в моря, а в Лету.
Но прежде чем закат проглотит солнце,
Продлю релакс, и, в молоке придонном,
Свернусь в клубочек сонным эмбрионом
И молоко за мною в след свернется.
И все макнут в продукт кисломолочный
Свои бисквиты и свое печенье,
И, откусив, мне выразят почтенье
За сей изыск коротким словом сочным.
Но мне-то что? Я сплю в слоях кефира,
На белых хлопьях с кислою средою.
И я дышу молочной кислотою
Вовне обид и радиоэфира.
Из ближних сказок на берег под вечер
Придут коты голодные напиться,
И от кефира на кошачьих лицах
Проступят злые лица человечьи.
Разноголосо замяючат песню,
Но не по кошкам, а от безнадёги,
И я проснусь от приступа тревоги,
И я умру, а может быть воскресну.
Погожим днем приду в речную пойму,
Где многолюдно, сыто и молочно.
И буду там сидеть до самой ночи,
Но ничего подобного не вспомню.