/Перепончато-когтистая –
Мех местами выщипан –
Летучая мышь обречения:
С нами она
Пищит,
Пищу ищет – чешуйчатокрылых,
Но незачем:
Впроголодь не держим,
Взвешиваем и
Выдаем жертвы –
Порционно
В паутине спеленатые
Обезвоженные, но живые чувства./
Перебираю образы грусти как свитки нечеткие.
Словами бросили – приморозили,
Странно оттаивать.
Нанизываю звонки на проволоку
Как четки,
Сплю на полу, где свалюсь, меж пустыми кроватями,
Под челкой,
Под очками темными глаза прячу.
А сколько суток
Глаза открыты были у вас, у каждого?..
Риторически глупо. Кто-то плачет. Я не плачу:
Одиночные камеры копают,
Заземляют заживо.
Вы теперь анахронизмы, подобия в памяти,
Ненадежные какие-то, вроде как уехали.
Эй, а попрощаться? Исчезать рано ведь…
Не понимаю (сбивчиво).
Понимаю с помехами:
Не могу выстроить роли «что будет». Выходит: «было»…
Эпизод снят. Ничего, кроме
На пленке наследия.
Я лица ее не видела –
Капюшоном сокрыто,
Перчатку ей бросаю каждый день, последний б!..
Ну же? (прислушиваюсь). Не ко мне это… Забылась если б…
Не обернусь у реки Леты: об Орфее-цинике не писали.
Мы загадали: по роману (моему?) поставят пьесу,
На качелях играли в премьеру… Почему не дождались?
Выбравшим путь саморазрушения и достигшим цели:
Я продлеваю бритвой линии жизней ваших –
Чья дальше? –
На своей левой ладони. Ни один из вас в привидений не верил.
Красиво звучит, хотели б, чтобы ради вас, да? Как же!
Лучше в честь вас с юношей романтично настроенным
(он бы вам вряд ли понравился: он в моем вкусе, небрежно-мятом)
Буду целоваться, где березы, покой и надгробия.
И выбор был бы…
Шепчем… Шепчем…
Куда вы,
ребята?..