я на безрыбье обезрожил,
как адвентист седьмого дня,
но преуспел (серпом по коже)
в латанье красного коня.
в одну из многих встреч на эльбе,
напялив водки-на-на-ряд,
я сел в свой сининький троллейбус,
ползущий в гефсиманский сад.
под новолунье, в год чинуши,
сижу в саду во весь опор,
а он, неверный, бьет баклуши.,
в одной из поднебесных нор.
а был ли мальчик?
может статься
он глину лепит до сих пор,
и расцветает святотатство
под плач баклуши – ре-минор.
всё чаще (пусть меня повесят)
пытается потливый ум
понять ниспосланный мне мессадж
и вычесть из расходных сумм
счета великого даоса,
да ослика усердный труд...
чу, never more – про знак вопроса:
"он триста лет, как разогнут".