(неоконченная поэма)
Пролог
Есть у каждой любовной нити
не развязанный узелок:
замирающий пыл событий,
остановка на пару строк;
от сюжета и до сюжета,
повторяется путь иной...
... только есть и такие планеты,
что становятся сверхзвездой...
1. Ветер
А я добавлю Северу тепла,
ты знаешь, я ведь заимела друга,
его все тянет в хмурые края,
он -- почтальон между пургой и вьюгой.
Он северный, колючий, но не злой:
гармОнит по ночам в печные трубы
и гонит снег пушистой бородой,
октавой скатывая дни на убыль.
Любитель пошатать не спавший лист,
вон, за окном... не попрощался даже
и в пляс пошел, а этот «гармонист»
до дворников дошел многоэтажек.
Сейчас они ему – на «посошок»,
и приплетется, чтоб запомнить фразу:
«Мне так с тобой сегодня хорошо,
как не было ни с кем, нигде, ни разу...»
2. Звонок
Не в ночь, не напрягаясь, не по «срочной»,
загаданный, по плану и дневной --
звонок твой. Я уже не помню точно,
что было в этот миг тогда со мной...
Птенцом неоперившимся взлетела
и падала, как в смерть, и навсегда,
душа моя, покинувшая тело,
а голос пролетал сквозь города:
через ТрансСиб, Урал, по Енисею,
коснулся где-то краешком Саян...
И поцелуем вдруг ворвался в Север:
-- Ну, здравствуй, -- больно в горле, -- Это я...»
3. Час
На размышления был предоставлен час.
С ума сойти. Дышать и не напиться.
Земных треть тверди разделяли нас,
а мы друг друга, ведь, не знали в лица...
На символах распавшихся миров
секунды просто кристал-ли-зовались,
и не было счастливей номеров,
чем те, что в этот час соединялись!
4. Песня
Из двух сложений и дыханий двух,
как клином журавлиным крылья бросив,
мелодия захватывала дух
и уносилась ласточкою в просинь;
и в унисон сгорающий аккорд
в струну влюблялся трепетно и нежно,
а голос покорял вершины нот,
на слоги опираясь неизбежно;
прогнувшись, тембр качал свои права,
миноря и соскальзывая в шепот,
гитара понимала -- не права,
передавая струнам робкий рокот;
а голос покорял вершины снов,
и строил в замки фразы и куплеты,
и бережно снимал с души покров,
читая между строчек недопетых...
5. Письма
Немного соли не испитых слез,
где столько правды неизбитых истин;
летели письма по эфирам врозь,
как из двустволки – параллельный выстрел.
Поспешностью дышали, но любви
покорно место уступали в строчках,
летели письма, словно корабли:
от Арктики – до Северо-Восточки.
Дышали письма прожитой весной,
и на плечах вынашивали лето,
и верилось, что это все – со мной,
и в то, что ты живешь на свете этом.
И по альбомной метрике дорог
выкраивалась линия прилива,
а терпкость сот медовых, нежных строк
лечила мою душу терпеливо...
5. Я вижу...
Как немота скрывает полутон,
незрячесть не дает проснуться краскам, --
так я жила, не ведая о том,
что и меня вписали ролью в сказку.
Откуда? Если жизни переплет
стянул в пучок -- не разорвать с наскока,
и вот теперь – она меня зовет
зачем-то... Из «прекрасного далека».
А на пюпитрах инеевых щек
румянцем запекается рябина,
и где-то есть на свете уголок,
в котором у меня – другое имя;
другой наряд, другие зеркала,
и день на день так непохоже ярки,
и свечи, как невесты у стола,
застыли над невиданным подарком...
6. Белым-бело
Под песню, где хорошие приметы,
находят пристань наши корабли,
какое не предсказанное лето
сбывается в присутствии любви!
У нас – сугробы тополиных песен,
у вас, похоже, травы намело,
и оказалось вдруг, что мир так тесен,
что пересчитан на белым-бело!
Здесь птицы в песню окунули клювы
и пьют родник любовный по ночам,
а там, у вас, шмели пошли в загулы,
и, вероятно, ягель пьет печаль;
у нас – дожди, а громы, явно, -- ваши,
у нас рассвет -- Чукотка с ним была,
и гонит ветер тучи-простокваши
отбеленные вами добела...
7. Миражи
Проснуться и обидеться на ночь,
за то, что не была так терпелива,
за то, что прогоняла время прочь,
халтурила, а вовсе не служила;
cама, наверно, торопилась вновь
с рассветом повстречаться поцелуем,
а за свою вселенскую любовь
расплачивалась щедро полнолуньем.
Миражила неполнотой небес,
внизу оставив сполох для свиданий,
и щедро окунув в чернила лес,
дорогам сокращала расстоянья;
и плакал недотрогой соловей,
вплетя в гнездо ночное наши души,
проникшие через гранит дверей,
из склепов поспешившие наружу...
Вместо эпилога
И, казалось бы, что за тайна
в послесловии: «Я – с тобою...»,
не «любимая», а: «родная», --
не читаю, а рвусь от боли!..
... потому что, по предсказаньям,
по расчетам холодных звезд,
я ведь... ведала... все... заранее,
только думала – не всерьез...