Плачет чайка на берегу оттого, что проклята,
А цвет ее перьев не белый, увы – желудевый.
Жалкие, жидкие крылья у чайки.
И головка ее на песке в песок просится,
Да лапки пока не дойдут до моря и гальки.
И снится ей гадкий утенок…
Да, что там – он станет лебедем,
И путь его вверх, а лебяжье перо красиво.
А она как птица больше походит на нелюдя.
Проклята чайка и оттого – плаксива.
Вода заштормит, а чайке в песке б отогреться,
За валуном отсидеться, и клювиком острым по воздуху…
А кто-то спасется, кого-то поглотит пучина.
Да только чайка проклята и оттого вроде бы
Испытать ей себя не придется. Чинно
Подобрав под себя все свое рыхлое,
Клювиком в хвостик – авось еще что приключится…
Глаза немного просохнут, увидит, что перья-то белые,
Удастся еще полетать, и высвободив ключицу,
Стремглав унесется в небо…
А крик ее мерзкий, невольно, похожий на смех,
Прольется над теми, кто в небе пока еще не был –
Теперь проклинает она, и не без потехи
Ветер рвет на куски ее крик, ее небыль.