Я приеду к тебе накануне зимы, в понедельник...
Будет небо подернуто рваным холодным туманом,
и белесую пыль от щедрот и предчувствия санок
будет сыпать на улочки самый таинственный мельник.
Пусть ноябрь (не июнь) оттеняет твое благородство,
предъявляя тебя не в цветном, а в отточенно-сером,
где булыжник любой – очевидец блистательной эры,
и протока любая – живой старожил судоходства.
Здесь любимых поэтов моих замирало дыханье
от густой немоты леденящего Летнего сада,
и Фонтанка звенела и кутала каменным чадом,
отражаясь кручиной в глазах припорошеных зданий.
Ты меня не запутаешь нитками узеньких улиц,
а запомнишь скользящим фрагментом кривого узора
человечьих следов, прошивающих строчками город.
Выйдет черная ночь на фонарных трезубцах-ходулях,
освещая зевки неподвижных мостов над Невою
и арфический профиль чугунной садовой решетки.
Будет контур Исакия синий и купольно-четкий.
И привидится мне - это ты покачал головою...