Рудольф Ольшевский 1938-2003

 
ОЛЬШЕВСКИЙ (Гольдфельд) Рудольф Александрович.

Родился 14 сентября 1938 г. Детство и юность провел в Одессе. В 1956 г, окончив, по его собственному выражению, «очень среднюю школу», переехал в Кишинев, где прожил большую часть жизни. Работал литературным сотрудником в газете «Молодежь Молдавии» и журнале «Кодры».
Рудольф Ольшевский – поэт, прозаик, переводчик, журналист, автор двадцати с лишним книг, вышедших в Кишиневе и в Москве. Активно печатался как поэт в московских журналах «Сельская молодежь» и «Юность». Помимо поэтических сборников («Расколдуй-трава», «Третий полюс», «Высокие колокола», «Уходит лето», «Полночные костры», «И снова осень», «Тень птицы», «Все это было на земле», «Красная ягода», «Называю себя», «Возраст хмеля» и др.), его перу принадлежит книга рассказов «Поговорим за Одессу», пять фантастических романов, многочисленные статьи и переводы.
Будучи в 60-70-е гг. руководителем литобъединения «Орбита» при газете «Молодежь Молдавии», работая в редакциях, Р. Ольшевский «открыл» и поддержал многих талантливых литераторов, известных ныне далеко за пределами республики.
С 2000 года Р. Ольшевский жил в Бостоне, США. Сотрудничал с русскоязычными изданиями, завершил работу над второй книгой своих одесских рассказов, перевел на русский язык историческую повесть Б.Сандлера  «Глина и плоть» о Кишиневском погроме 1903 года. Осуществил издание сборника «Летящие тени», куда вошли его переводы с идиш пяти бессарабских поэтов начала ХХ века, а также двух выпусков альманаха «Ветка Иерусалима», в который вошли произведения еврейских поэтов и прозаиков, ныне живущих в Израиле, США, Канаде, Германии и России.
Рудольф Ольшевский скончался 4 сентября 2003 г. в Бостоне, во время встречи с читателями.


ОДИССЕЙ

И врагов лишившись, и друзей,
Времени испив хмельную брагу,
Это был уже не Одиссей,
Старец, возвратившийся в Итаку.

Пусть еще крепки его слова,
Простыни отброшены в постели,
Воздух сотрясает тетива,
Если он стрелу отправил к цели.

Пусть еще и сила есть, и власть,
И суровы пепельные брови.
Но уже в глазах остыла страсть,
Ветры погасили отблеск Трои.

И, сойдя на берег с корабля,
Медленный, сутулый и высокий,
Понял он, что пережил себя,
Сдвинув расстояния и сроки.

И пока он верен был стреле,
И пока он втянут был в скольженье
Паруса и весел - на земле
Все ушли, сменилось поколенье.

Где они, в какой лежат воде,
На каком песке, в котором веке,
Сильные, привыкшие к беде,
Верные и ветреные греки?

Только Одиссею суждено
Вырваться из пламени и пены.
С кем ему хмельное пить вино,
Вспоминая красоту Елены?

С кем зимой стоять на берегу,
Кутаясь в одежды одиноко?
Кто сумеет разделить тоску
Роком сотворенного пророка?

Вот идет он, как уставший конь.
Кудри закипают белой пеной.
Он вернулся. Но погас огонь,
Просиявший в сумраке вселенной.

*  *  *

СИЯНЬЕ ДУШИ

А когда полетит, словно пух
Одуванчика, легкий и белый,
Замурованный в плоть мою дух
Через небо в другие пределы.

Бог увидит сиянье души,
И движенье придержит немного.
Ангел скажет душе: "Не спеши!
Есть мгновение - спрашивай бога."

И тогда я сумею посметь
Заглянуть за черту разрушенья.
Я спрошу: "Что больней было - смерть?
Или после нее воскрешенье?"