К тридцати я стану мудрее дуры,
Той, что гибнет, бросив ненужный вызов
Скорой помощи. Тьму нанося, как пудру,
Наступает ночь. Никаких сюрпризов.
Ровно в тридцать выйду на сонный берег,
Ощущая счастья сплошную кромку.
И признаю: сны под бубнящий телек
Монотонны, скомканы и не ловки.
Сан-Франциско. Кампус. Почти пампасы.
Вместо фильма – ужасы мыльных опер.
Ровно в тридцать снова пойду на танцы.
На дверях железных –табличка «Open»
За окном – движение пальцев в кольцах.
И коктейль с ликёром – причина смеха.
Рассмотрю поближе: весёлый Моцарт
И заказчик рядом. Угрюмый некто.
Просыпаюсь с мыслью, что скоро стукнет.
Пропоёт на ушко. Рефрен навязчив.
И в букет невымышленных настурций
Впрыгнет солнечный повзрослевший зайчик.
Сан-Франциско. Ветер штурмует пристань.
На блесну не ловится запах кофе.
Бакалавру снится, что он с магистром
Открывает термин в науке новый.
Врач распишется сбоку на карте мира.
От мигрени съёжится полуостров.
И под маской мистера анонима
В город въедет гость из страны заморской.
Никаких сюрпризов. Всё будет чётко.
Настоящее выдадут под расписку.
И отметка «тридцать» - почти четвёрка
или «B», как принято на английском.