Вся гамма радужного спектра
не передаст мой пылкий бред,
но я, забывшись, твой портрет
рисую на полях конспекта,
несуществующего, так
как вместо формул эти строки
пишу. Учтет ли этот факт
мой адресат и критик строгий?
Прости за съехавший чердак,
мой Ясныш, верного пиита.
О, столько радости испито,
что иногда в трех кочергах
да заблужусь. Но парадигму
склонений в доску исчерпав,
я памятник тебе воздвигну
при жизни в русских черепах.
Не все равно ль – на сером волке
или на розовом коне
с тобой умчусь – ведь, наконец,
я слишком пьян – и не от водки.
Я рассыпаю бисер чувств.
Мне интересно как субъекту
познания, зачем верчусь,
посаженный в грудную клетку.
Я отдаю себе отчет,
что суперстар и квазимоден.
Но между летом и зимою
торчу, счастливый, как сморчок.
Меня эпоха объегорит.
Но пойте, пойте соловьи!
Я – стопроцентный олькоголик
(от слова "Олька"). С'est la vie.