Меж Чином и Хиндом, по правую-левую руку,
Такая пустыня, а город – колодец верблюжьей
Полынной печали, где хочется спать на полу,
Спать на диване и спать на циновках в саду,
Спать в гамаке, на столе, на террасе,
В стакане с водой и в графине с ногами,
В обнимку с углем под дождем, под мешками,
С геранью, в пуху на стекле, с воркованьем,
Спать на базаре, в растаявшем небе,
Зевая-кивая грачам улетающим…
Случайно забывшись в толпе,
Клочками лепешек кидаться
В колючих терновников тучу,
С кошками дикими спать на заборе,
Взглядом хромым по уловке веревок,
Хмелем на стенах домов в подворотне,
Тенью ковра, полосой водостоков,
Спать в море из лужи, из извести трещин,
Заштукатуренных в белое крестиком,
С вечно потерянным временем суток,
Студнем тяжелых ключей на шнурке,
С синицей в руке, с журавлем на замке,
С руками - в кувшин, а кувшин - в голове,
По локоть в подушке, набитой
Дюжиной лисьих усмешек
Натужно-услужливых…
Да просто в пустые бутыли,
Вот, плюхнуться б мне, наконец,
По обе стороны мула!
И спать, облака обгоняя вполне.