Зверь моей ненасытной любовной жажды,
не найдя подходящей жертвы,
пожирает меня изнутри.
В реку по имени Хронос хаживал я не единожды - дважды -
всякий раз обжигался холодом и сетовал,
поспешая в заход номер три.
Нас разбросало на отдельные тела, души,
а мы отчаянно пытаемся соединиться в целое,
цепляемся друг за друга, утопающие соломинки.
Свечи в этом старом игорном доме уже никто не потушит;
золото здесь несколько позалежавшееся, порыжелое,
словно бы предощущение воспоминания о набитости прошлогодней оскоминки.
"Нуте-с, давайте рассмотрим вашу
ситуацию", - отсморкавшись, скажет вам пожилой
венеролог, шамкая пустоватой сумочкой сухого рта,
вас затягивающимся ожиданием якобы ненамеренно мучая.
"Всем нам дано испить до дна эту горькую чашу", -
говорит он, из ранки выдавливая жёлтый, железистый гной.
И ранка - душа - отлюбив, остаётся пуста -
до следующего медицинского случая.