Строки, строки, строки. Руки болят. Глаза.
Больно мне, Господи. Помоги?
Там, далеко, пелену дождя разрывает кинжалом молнии злая гроза.
Встала, видать, старая, с постели не с той ноги.
Числа, числа, числа. Счета, опоясывающие календарь.
Душит кругом избитых тем Азазел, содомизируя беспощадно, брутально.
Тысячей щупалец перебирает свой камеропытошный инвентарь,
Возбуждаясь, крайне.
Сполохи, сполохи, сполохи. Вырванные корнеплоды слов.
Муха знакомится с поверхностью коржика.
Пионер, седеющий на висках, вспоминает митинги у костров,
Вдыхая снежок с острия перочинного ножика.
Круги, круги, круги. Камень вошёл в воду.
Сон Инквизитора: жертвы по очереди отрывают куски его тела.
Граждане после тяжелого трудового дня смотрят футбол, обсуждают погоду.
Авиаторы пролетают в распахнутый зев Азазела.
Гордость, гордость, гордость. Страна расплескалась духами-"Свежестью".
Аборигены надели галстуки и переменили портянки.
Мужественность Диктатора наполняет их снизу доверху романтической нежностью.
Игла неопределимых пока ощущений покалывает сердце бритоголового русского янки.