Кичился роскошью турнир.
Пылали пёстрые знамёна.
Ошеломить стараясь мир,
Гремели латы эскадрона
Парадной стражи. И глаза
Пылали негой жгучей страсти…
А он с небрежностью туза
Дарил их лёгкой скукой власти.
Его заветный светлый меч
Давно уже в холёных ножнах
Забыл кровавой битвы речь.
И стало как-то невозможно
Его представить на коне
С копьём тяжёлым у колена.
И видел сам ли он во сне
С собой такие перемены?
Прошли, несясь куда-то вскачь,
За честь прожитые мгновенья.
И главным другом стал палач.
И смрадной плахи дуновенье
Сменило запах свежих трав.
И башня пыток стала раем.
Что потерял он, главным став?
И как случилось так? Не знаем…
Не разорвать незримых пут
Честолюбивых вожделений.
Но как-то раз на пять минут
Он убежал от царской лени.
Сдавил коленями коня,
Свой щит подняв под срез забрала,
И, клятву рыцарства храня,
Промчался мимо рва и вала.
И принял в сочлененье лат,
Не устоявших в час заветный,
Влетевший в плоть его булат.
Душой простой и безответной
Он понял чётко и обрек
Себя на ясности свободу:
Что умер он, как Человек,
А не Верховный Страх народа.
Ведь палачи, тюрьма и двор,
Война, политика, интриги –
Не более, чем грязный сор
И неподъёмные вериги.
И жизни вспомнились листы,
Когда в душе его кипели
Свобода, Правда, Честь, Мечты.
И был он ЖИВ на самом деле!
Но смерть ударила под дых.
И – снова очередь за троном
Честолюбивых, молодых…
Готовых новым стать драконом.