Стефану Финдлингу
Лето зовет одинокие дали
в свой гостевой шатер.
Помнишь ли день, как стрижи ликовали,
в белый взвиваясь колер?
Там в облаках за косою песчаной
странно восток голубел,
высились тополь и домик стеклянный,
в окнах огонь горел.
Сколько нам было? Возможно, пятнадцать,
юный Полоний сед,
помнишь ту сцену без декораций,
наш именной билет?
Косо вздымаются мрачные тени,
дымкой укрыт балкон,
но и в магической мгле отдалений
видится свет окон.
Вот и фонарь над кварталом печальным -
худ, одинок, сутул,
вспышкой табачною, красно-зеркальной
из глубины мигнул.
Хлопнуло что-то, и домик курьезный,
до удивленья мал,
весь задрожал, и дымок паровозный
вгорбился в зрительный зал.
Будто бы отсветы вещей кометы -
странный, как луч, излом.
Там наши вздохи, молчанье, приметы -
в близко-родном, чужом.
Славное, милое, давнее лето,
день позабыт, и в нем -
два пригласительных детских билета,
вправленных в желтый альбом.
1986 г.