Вот и опять Карл-Густав Штофф сидит за табльдотом, глядясь в чистый лист бумаги. Недоумевает: раньше каких только диковинных штук не видел он в пустом листе. А теперь что? Н-да, теперь голый вася. Только своё серое, тяжелое отражение видит там Штофф, и не весело ему туда смотреть. Своё отражение всегда его пугало, никогда Карл-Густав ничего в нём не понимал. Его лицо нервно поводит боками, как типа конь, подозревающий мертвеца. Возбрезговав, Штофф переворачивает лист тылом вверх и, пока там не проступили его черты, торопливо рисует на нём фаллос с такими же кудрявыми как у Пушкина бакенбардами.