О, дайте мне пункт опоры,
и я пошатну устои!
Щетинится льдами полюс,
и строгий пелдант-историк,
сдувая пыль с фолианта,
на череп уложит Мудрость,
где, черни бегущий автор,
забвенье перезимую.
А точка опоры где-то
Поблизости, – лижет льдинку
Шершавый язык студента
с очами синей индиго.
Ведь лед – не гранит науки;
наука – всего лишь фраза
суфлера – «кончай аукать
в замшелую медь кирасы!»
Я предан тебе всем телом,
но только бы сохранился
апреля дымок пастельный
над нимбом непраздной нивы;
о, жизнь – полоса пшеницы,
молящей жнеца о жатве,
чтоб лунных лучей ленивцы
решили исход сраженья
с тоской черноземной плоти –
зерна… И рыдает айсберг –
осколок, хрустальный ломтик
Антарктики: дескать, аист
несет в распашонке радость
счастливой семье – и где там
увлечь в саркофаг тетради
влюбленного в жизнь студента.