Во Флоренции в 14 веке в одном богатом поместье жила знатная дама, она была вдова - потеряла 3 года назад мужа, случайно застреленного на охоте. Был у нее сын, 8 лет отроду, которого одолевала тяжелая неизлечимая болезнь. Никакие доктора не могли его вылечить, единственное, что оставалось матери, выполнять его желания, чтобы хоть как-то скрасить последние дни умирающего.
А по соседству, в поместье жил одинокий рыцарь, древнего знаменитого рода, но из богатства его осталось только одно доброе имя. Он страстно любил соколиную охоту, и у него был сокол очень редкой породы и чрезвычайно ловкий, которому равных не было во всей Флоренции. Рыцарь этот очень дорожил своим соколом, считал его другом, был с ним ласков и берег как зеницу ока.
И еще этот рыцарь был влюблен в даму, имел честь несколько раз предлагать ей руку и сердце и каждый раз получал отказ, т.к. она всю себя решила посвятить сыну, которому день ото дня становилось все хуже и хуже.
И вот, как-то, в один из теплых летних дней, дама вместе с сыном проводили время на лугу, который граничил с поместьем рыцаря, дышали воздухом, ароматом пряных трав. В это время рыцарь с соколом вышли на охоту и ловили диких зайцев, которые резвились на этом же лугу.
Мальчик, как завороженный смотрел на виртуозные маневры птицы, и впервые за многие дни лицо его озарялось улыбкой и в этот момент исчезали скорбные морщинки, не по-детски испещрившие его лицо землистого цвета. Взгляд мальчика, до этого тусклый и печальный, оживился и глаза блестели от восторга и изумления.
Радостная мать, завороженно следила за сыном моля бога, чтобы охота длилась как можно дольше.
Птица, планирующая в потоках воздуха, была великолепна... Она то парила, распростирая крылья и поднявшись на такую высоту, что с земли она казалась маленькой точкой, то стремительно падала камнем, увидев своим зорким глазом зазевавшуюся жертву.
День плавно переходил в вечер, охотники, поймав очередного зайца, с достоинством удалились.
Вернулись домой и мать с сыном. Мальчик в возбуждении проговорил весь вечер о прекрасной птице. И долго еще не мог уснуть, переживая в памяти волнующие моменты соколиной охоты. А наутро он стал просил мать, чтобы она купила ему этого сокола.
Она, видя какое благоприятное влияние оказало это происшествие на сына, пообещала, что сделает для него все, что он просит.
И вот, неделю она размышляет, как же ей набраться смелости и попросить сокола у того, кому она отказывала в милости уже больше двух лет.
Гордость ее вела непримеримую беседу с отчаянным желанием выполнить просьбу сына...
В это время, рыцарь, дела которого шли совсем плохо, думал о том, как расплатиться с долгами. От былого его величия, роскоши, чувства самодостаточности и уверенности в себе не осталось ничего. Он чувствовал себя одиноким, никому не нужным и беспробудно несчастливым человеком, которого унижало его положение, и камнем на сердце лежал очередной отказ дамы.
Единственный его слуга, который выполнял всю работу, обещал ему, что никогда его не оставит, даже если дела его будут еще хуже. "Куда уж еще хуже?!" - думал рыцарь, и горькие эти мысли не давали ему спать и разъедали его сердце, от чего оно становилось все меньше, суше и каменело с каждым днем.
Так тянулись его серые однообразные дни, и только соколиная охота оставалась той небольшой радостью, которую мог себе позволить рыцарь. Только на охоте, глядя в голубую высь и наблюдая за удивительными маневрами своего сокола, он ненадолго забывал о том, насколько он несчастен и одинок, что жизнь его превратилась в вечную муку, в бесконечную трудную думу, которая отравляла все его существование. Только наблюдая за птицей, он чувствовал, что еще не умер, вернее, умер не весь. Закончив охоту, он первым делом кормил сокола, а потом уж ел то, что оставалось.
Горестно запив скудный ужин глотком вина, что хранилось в погребе, рыцарь в изнеможении падал на ложе и, пытаясь уснуть, как всегда перебирал в мыслях события всей своей безрадостной жизни.
И еще одно светлое пятно было в его жизни - думы о даме. Он вспоминал ее прекрасные черты, высокий чистый лоб, прекрасные светлые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, льняные локоны, обрамлявшие безупречный овал лица и яркие чувственные губы, при воспоминании о которых, его сердце сжималось одновременно от боли и радости. Омрачало только одно обстоятельство, что это прекрасное незабываемое лицо никогда не освещала улыбка, в уголках ее глаз таилась печаль, вокруг губ пролегли скорбные морщинки. Плечи ее, словно вырезанные из слоновой кости, были опущены, руки, некогда гордо взлетающие, как крылья лебедя, висели, как поникшие ветви ивы, во всем облике угадывалась глубокая тоска и горечь.
И эта ее боль и невозможность хоть как-то помочь приносила ему еще больше терзаний и мучений. Так, проводя в безрадостных думах все ночи и забываясь ненадолго на соколиной охоте, жил рыцарь, и жизнь ему казалась вечной мукой.
Вернемся к даме. Однажды, ранним, росным утром она приняла решение съездить к рыцарю и попробовать попросить, нет, вымолить у него разрешение на покупку сокола. Весь день прошел в сборах, к вечеру, набравшись духу, она велела запрягать карету и поехала в соседнее поместье.
В это время, рыцарь, глубоко задумавшись, сидел за пустым столом, с последней бутылкой вина, принесенной из опустевшего погреба верным слугой
Услышав стук колес знакомой кареты и цокот копыт, рыцарь с трепетом в сердце понял, что к нему едет дама. Но тут он понял, в какое невероятно трудное положение он понял, к нему едет гость, и не просто гость, а самый дорогой и долгожданный из всех гостей, а на стол нечего подать, что по этикету того времени считалось верхом неприличия. И тут, он понимает, что у него не остается выбора, он должен пожертвовать своим соколом.
Не долго думая, он велит своему слуге зажарить сокола и разлить по бокалам остатки вина. Слуга долго отказывался сделать то, что приказал ему хозяин, тому пришлось (первый раз за все время!) повысить голос и резко высказаться по поводу, того, у кого какие права и обязанности в этом доме. На что слуга, понурив плечи, вышел, прихватив клетку с соколом, которая стояла на возвышении, на самом видном месте, напротив ложа хозяина, с которого тот не раз любовался грациозностью и гордой посадкой головы своего пернатого друга.
Рыцарь, с горечью проводив слугу с клеткой взглядом, сжал кулаки и с силой ударил по столу, а затем, смахнув предательскую слезу, побежал встречать даму своего сердца.
Увидев ее, он поразился небывалому выражению серьезности и решительности ее лица. Пригласив в зал и усадив за огромный стол, велел подать вино и жаркое. Озабоченный, он справился о здоровье ее сына, ее самой, о состоянии дел. На что она тихо, но твердо сказала, что дела идут неплохо, она здорова и только при упоминании о сыне, уголки ее губ предательски задрожали. Еще тише она сказала, что сыну все хуже, он умирает.
Выждав минутку, пока ее сердце успокоится, она продолжила рассказ о том, какое благотворное впечатление на него оказало наблюдение за соколиной охотой. И, не медля ни минуты, боясь, что решимость ее может иссякнуть, она стала просить рыцаря продать ей сокола. Не дав ему слова вымолвить, подошла, крепко сжала его руки и, заглянув в глаза, отшатнулась, увидев в них столько боли и муки, что, испугавшись, застыла в изумленье...
А рыцарь, осознав, ЧТО он сделал, ЧЕГО лишился, со стоном повалился на стол, закрыв лицо руками.
В это время в зал вошел слуга, неся в одной руке поднос с жарким, в другой связку ключей от замка. Молча он поставил поднос на середину стола, положил связку перед хозяином, поклонился даме и вышел из замка, и, тихо закрыв за собой дверь, Направился по дороге прочь.
Глухим от горя и страдания голосом рыцарь поведал даме о том, что за жаркое стоит перед ними на столе. Рассказав о выборе, который ему пришлось сделать, он в очередной раз признался ей в любви. Но, понимая всю тяжесть положения, он не смеет настаивать на том., чтобы она дала ему ответ на его предложение…
Сказав это, он с невыносимой мукой устремил свой взгляд на то место, где еще полчаса назад стояла клетка с соколом.
Долго сидели в тишине дама и рыцарь, онемев от осознания непоправимости случившегося… Он, не смея поднять глаза, она - нервно закусив губу и не замечая слез, струившихся по щекам.
Через пять месяцев мальчик умер…
Никто больше не видел рыцаря…
И только одинокая фигура, затянутая в скорбные черные одежды, с развивающейся по ветру вуалью, изредка появлялась на краю луга, из-под ладони смотря в синеву, тщетно пыталась увидеть в небе над собой маленькую быструю точку…