Когда на земле позабыли звучание слов,
когда говорили машины, а люди молчали,
когда патриархов собранье себя не спасло
и прахом рассыпались предков скрижали -
я снова родился в химическом тонком стекле
и свет незнакомый ловил затуманенным оком,
и жил в оболочке прозрачной, в уютном тепле,
пока не пошел неуверенно, боком.
Я сбросил тогда проводов паутину, и шлейф
контрольный свернулся клубком на оставленном ложе
я слов не услышал, но кто-то сказал мне не "дрейфь",
когда сквозняком потянуло по коже.
И сразу - всевластный поток обезличенных дней,
неслышимый ласковый голос угроз и внушений…
Однажды был вечер и, серого света бледней,
я плакал ни в чем не найдя утешений.
На 48 этаже, у прозрачной стены,
задвинув панель "Педагога" в провал меж столами,
сквозь горькую влагу глядел я на аверс Луны
и думал не формулой "N", а словами.
Искал, составлял, неумело выдавливал их,
как будто такое случалось со мною когда-то…
Пронесся воздушный экспресс за стеною и стих,
а я все шептал…, и Луна виновато
закрылась муаром инверсии, скинутым в ночь;
нависшая темень уверенным веком вспоролась,
а мне так хотелось из этого времени прочь -
туда, где звучал человеческий голос.