Мир улыбался себе. Все было как никогда гармонично и совершенно. Небо было создано для Солнца, Солнце для Земли, Земля для людей. А люди были созданы для особых целей, которых, впрочем, сами не знали. Правда существовали некоторые индивидумы, называвшиеся избранными, и ходившие в полном смирении, умиротворении и спокойствии оттого, что им известно для чего все живут, и что предстоит пройти каждому после смерти.
Избранным было бесполезно открывать обыкновенным людям цель их высокой миссии на Земле: обыкновенные все понимали, но сомневались в истинности этой информации. Обыкновенным вообще было свойственно сомневаться во всем, что могло быть поставлено под сомнение. Избранные же принимали цель жизни как непреложную истину, остальную суету бренного мира они не считали достойной их размышлений в тихие мирные вечера.
Даже странно, почему сейчас была такая гармония. Обычно перед смертью у тяжело больных людей наступает облегчение, просветление ума, телу и душе становится легче дышать. Природа как будто тоже испытывала облегчение, была ясной, светлой и тихой. Это спокойствие было зловеще настораживающим.
- Какое чудо! Ты только посмотри, ни облачка. Красота!
- Да, красиво… Как никогда.
- Знаешь, что я хочу делать в такую погоду? Жить полно, во всю грудь! Дышать, петь, кружиться, любить, расставаться и влюбляться вновь! Как это прекрасно…
- Ты всегда была немножко странной, неземной. Ты случайно не сошла с небес?
- Мальчик мой, я рождена для особого предназначения! Когда-нибудь ты поймешь цель моей миссии. Может быть совсем скоро. Видишь, как спокойна природа. Перед бурей всегда очень тихо и спокойно.
- Ты имеешь в виду конец света?
- Не знаю, может…
- Это пережитки язычества. Ты ведь трезвомыслящая, взрослая женщина. Как можно верить этим сказкам?
- Я не хочу с тобой спорить. Христа тоже не все слушали.
- Ты что, сравниваешь себя с Христом?
- Так ты все-таки веришь, что Он был? Это не вызывает у тебя сомнений?
- Я верю, что существовал такой человек, что, происходили такие исторические события, но все остальное похоже просто на легенду.
- Легенда. Хорошо, пусть так. Но ты ведь допускаешь существование чудес?
- Чудеса – дело рук человека, не более.
- Ты не прав. Настоящее чудо неподвластно простому человеку. Настоящее чудо, что действительно кажется нереальным здесь на Земле, может свершить лишь Бог.
- Да, но я не видел ни одного чуда. Я только слышал об этом и все.
- В том-то и заключается истинная вера. Ты просто веришь и тебе не надо никаких доказательств. А вот ты не веришь, в этом твоя беда. Ведь не даром говорится, что не нужно разбирать Библию, спрашивая, почему так, а не по-другому, ибо истинная вера не задает вопросов. Понимаешь, нам не дано знать всего. Мы знаем только то, что нам нужно знать. Вот из-за этих пробелов в знаниях и возникают вопросы о несоответствии некоторых истин. А почему человеку просто не понять, что ему не положено знать больше. Нас выгнали из рая. Мы живем здесь, между раем и адом. Мы грешны и не достойны знать ничего о том, что происходит в раю. Вот почему нам закрыты многие каналы связи с космосом, которые у нас есть. Мы не можем использовать их. Только избранным предоставлена возможность пользоваться некоторыми из них. Ты понимаешь, о чем я?
- Да, конечно. Ясновидение, интуиция, передача мыслей на расстоянии…
- Именно. Так ты ведь веришь в эти явления?
- Я допускаю их существование, но я тоже не сталкивался с этим лично, поэтому…
- Поэтому и отличается женщина от мужчины тем, что она не "допускает", а верит, ибо любой женщине открыт канал интуиции.
- Давай не будем начинать этот бесконечный спор о том, что женщина более высокоорганизованное существо, что она создана из божественного материала, что она совершенна, и что на ней Бог исправил все ошибки, которые допустил при создании мужчины, как говориться "первый блин комом"!
- Вот видишь, ты все уже знаешь!
- Что не удивительно, после сотого раза прослушивания твоей лекции по этому поводу.
- Твои саркастические замечания сейчас не совсем уместны. Я хоть и более высокоорганизованное существо, и принадлежу к тем самым избранным, которым открыты некоторые каналы, но ты знаешь, что иногда случается с моим самообладанием.
- Безусловно. Те, кто это хоть раз наблюдали, уже не в силах забыть никогда и не при каких обстоятельствах.
- Ты же умный мальчик. Все понимаешь, даже говоришь правильно. И за это я тебя люблю…
- Неужели ты наконец-то сказала это вслух! Что с тобой, ты здорова?
- Успокойся, я абсолютно здорова, у меня ничего не болит. Просто пришло время…
- Чего?
- Нет… я не скажу. Тебе не нужно этого знать. Ничего все равно нельзя изменить.
- Опять эти твои загадки и тайны. Постоянная недосказанность и таинственность действуют мне на нервы.
- А ты успокойся, все равно ведь будешь смеяться над моими словами и опять прижмешь к своей груди и снисходительно погладишь по голове, как глупого котенка, ничего не смыслящего в этой жизни.
- Ты боишься показаться глупой?
- Нет. Мне не нравиться, когда меня считают ненормальной, и это снисходительное отношение власть имущих ко мне, как к юродивой.
- Каких еще "власть имущих"?
- Всех тех, кто наивно считают себя хозяевами жизни.
- О, эти бунтарские мысли не приведут тебя ни к чему хорошему! Ты все равно беспомощна против них.
- Пусть. Я все равно не могу спокойно смотреть, как на нас плюют, и целенаправленно уничтожают. Я не хочу быть рабом! Я вольна! Я свободна! Я независима!
- Как говориться, начали за здравие – кончили за упокой.
- Не важно. Главное суть.
- Пойдем, мы уже и так засиделись.
- Да, да.
Ветер начал было свои танцы, но, видимо, заскучал и решил отложить их на потом. Солнце все также радостно светило. Но облака будто бы устраивали слет, для обсуждения особо важного вопроса, закрывая небо кусками рваного шелка.
Эти двое, только что оживленно беседовавшие в сквере на высокие темы, были типичными представителями двух видов людей: избранные и обыкновенные. Несложно увидеть разницу между ними. Небо и земля – вот лучший эпитет для сравнения. Но они мечтали быть вместе вечно, любили беззаветно, прощая, друг другу неправильное, на их взгляд, понимание жизни и мироощущение. Он относился к ней снисходительно, так как считал не совсем нормальной, и поэтому, как ему казалось, ей можно было многое простить.
Она знала его отношение. Но она знала это отношение еще с ранней юности. Ни он первый смотрел на нее с сочувствием, мол, девочка витает в облаках, вечно восторженно улыбается всему, что движется, прыгает, ползает, летает - что она собственно смыслит в этой грязной, лживой, дрянной жизни. Однако они все завидовали ей, ибо не могли не смотреть под ноги: если поднять голову вверх непременно споткнешься и упадешь. А она не падала, хотя почти не опускала глаз с неба. Она жила в природе, и опускала глаза не для того, чтобы обойти яму, буерак, камень на дороге, а для того, чтобы полюбоваться красотой Земли.
Так они жили. Это их право. Но то, о чем она загадочно ему недоговаривала, было все ближе и ближе.
Они расставались не более, чем на три-четыре дня. И эти непродолжительные разлуки проходили очень тягостно, в ожидании новой встречи. Она очень боялась никогда его больше не увидеть. Почему? Просто слишком сильно любила. Ведь чем больше любишь, тем больше боли. Больно от ожидания того, что может случиться. Глупо, но она жила только будущим. Ближайшем ли, далеким, но только будущим с ним. Будущее без него ее не интересовало, и она его не ждала. Сама придумывала мысленно драму и переживала как реальность. Писала стихи, и жила вымышленными чувствами и образами. Но только обязательно в них должна быть драма. Она как будто тоже ждала ее и всеми способами приближала ее приход.
Он не мог этого понять. Он был другим. Ему было проще в этом мире. Он был земным, и его мучили только реальные материальные проблемы удовлетворения самых примитивных потребностей плоти.
- Слышишь?..
- Что?
- Слышишь, этот звук?
- Какой?
- Будто что-то упало с неба в траву?
- Нет, я не слышу. Ты помнишь, был такой мультик про некоего ушастика, который слышал звуки космической жизни, песни, доносившиеся с других планет. Он просто сидел и слушал, ему просто нравилось. И про лисенка, который слышал все земные звуки, и помогал, попавшим в беду существам?
- Ты намекаешь на то, что мои мозги забиты не тем, чем надо? Что мне надо бы спуститься на землю и вершить земные дела?
- Раз ты живешь сейчас на земле, то и заниматься должна земными делами.
- Ты не справедлив. Мне не интересны тленные вещи. Это все не вечно. Наши тела превратятся в прах, а душа будет жить вечно. ВЕЧНО! Понимаешь ли ты смысл этого слова?
- Я понимаю, но не могу ощутить, хотя звучит величественно. Но все же надо посмотреть и на то, что твориться здесь, пока твои легкие дышат, и руки могут что-то изменить.
- Мои руки ничего не могут изменить, так же как твои, или чьи-то еще. Все уже поздно, хотя так и было нам предначертано свыше.
- Опять?
- Да. И я ничего не могу с этим поделать.
- Прошу тебя ради всего святого, что есть для тебя, прекрати эти пророческие разговоры. Мне жутко становится.
- Ты еще ничего не знаешь, а тебе уже жутко. Ты думаешь, конец света наступит в один день? Ты заблуждаешься. Он уже давно начался. В Библии сказано, что для Бога один день равен тысяче лет, и тысяча лет равна одному дню. Ты понимаешь? Это может длиться многие годы. Но сейчас все предпосылки возвещают о его неминуемой близости. Знаешь, мне приснился один сон. Нет слов, чтобы описать тот ужас, который происходил. Ужас безысходности и обреченности самое страшное, что может случиться с человеком. Тогда уже поздно было одумываться. Счет шел тысячами в секунду. Тысячи погибших на две живые души. Опасность, нависшая с неба, делает человека невероятно ничтожным и беспомощным. Только обреченные сумасшедшие улыбки от новости, что сегодня и ты окажешься в числе мертвых. Очень, очень, очень… ЖУТКО! Сон, с похожим содержанием был у меня и раньше. Опасность тоже исходила от неба. Космос огромен, а все мы молекулы, из которого Он состоит. И так страшно делается, когда Он настроен против тебя: не знаешь куда бежать, где прятаться, потому что неизвестно, в какое место и когда будет следующий удар.
Она не знала точно, но догадывалась, что эти сны не просто плод ее богатой фантазии. Она придавала им пророческое значение. Он успокаивал, приводя совершенно нелепые доводы, которые еще больше убеждали ее, что это не ее воображение, а недалекая страшная реальность.
Он был не прав, говоря, что она не видит ничего, что твориться вокруг, что она смотрит только в небо. Она слишком много всего видела, слишком сильно за все переживала и искала спасения на небе, где всегда светло, и свободно, где только бесконечная легкость и невесомость. Но небо бывает разным и тоже, как оказалось, таит в себе опасность. И все же лучше погибнуть от того, что символизирует для тебя гармонию и святость, чем от жутких продуктов развития земной цивилизации.
- Ты слишком много об этом думаешь. Ты и так всегда была не совсем уравновешена психически, эти твои мысли еще больше закрутят тебе мозги. Почему ты не можешь думать о том, что все будет хорошо, и никакие силы природы не смогут нас разлучить. Подумай о нас.
- О, для меня эта тема еще более страшна. Ведь, когда это все случится, я больше не увижу тебя никогда. Не смогу чувствовать твое тепло, твои нежные руки и губы. Не смогу видеть очертание твоего лица в легкой дымке полумрака. Не смогу чувствовать твой запах, именно запах, такой мужской и возбуждающий.
- Но почему все должно быть именно так?! Почему ты пессимистично настроена? Все будет совсем по-другому. Мы будем долго жить вместе. У нас буду прекрасные красивые дети. Мы будем счастливы, как никто раньше до нас не был. Мы же любим друг друга так, как никто никогда ни кого не любил на этой планете.
- Ты счастливый человек! Ты ничего, совсем ничего не понял из того, что я говорила. Полагаешь, мне не было бы легче так думать, и верить в это. Я бы с превеликой радостью знала, что все будет именно так, как ты говоришь. Просто я знаю, что будет совсем другое.
Эти споры о разном восприятии жизни были основным камнем преткновения в их отношениях. Правда, теперь они к ним привыкли и не решали при малейшем несогласии друг с другом, разорвать связывавшие их узы. А связывали их годы счастья, удовольствия, слез, переживаний и других оттенков чувств, возникающих при длительном тесном общении неравнодушных друг к другу людей.
Дни летели бесконечной вереницей, ничего не меняя ни в лучшую, ни в худшую сторону. Все было как всегда. Но она все чаще думала о том, что он понимал как бредовые фантазии воспаленного воображения и начал всерьез беспокоится за ее душевное здоровье. Он не зря беспокоился, она действительно не выдержала бесконечного натиска жутких мыслей и, спустя непродолжительное время, ее поместили в клинику для душевно больных. Они виделись. Но теперь их любовь не могла существовать. Мешал ее рассудок. То о чем она говорила, о конце света, было у нее внутри.
Может, в будущем, ее пророчества и сбудутся. Тогда ей будет легче пережить тот, кошмар, который она, не переставая, ждала. Кому будет проще: тем, кто знал и верил, или тем, кто слышал об этом и считал выдумкой? Наверное, всем будет одинаково страшно, жутко и ужасно видеть, чувствовать, слышать то, для чего нет слов в языке человека, чтобы описать полно, живописно и как можно реальнее всю картину происходящего. Да и некому и незачем будет описывать.
Никого и ничего уже не будет…