По зеленым московским бульварам бежит Кастанеда
с большими зрачками и вялотекущей губой.
Поразительно честно смеясь и сморкаясь в газету,
прохожий, склонившись, сверкнул бородой.
Быть может, забылся замшелый старик напоследок,
но наш дорогой Ахиллес его тоже узнал.
Представившись гостем, я встал между ними
и начал как фюрер безумно плясать.
Они говорили о гроге, о крашенных дамах,
о стройках и грязных подъездах столицы,
как вдруг показался скрипичный ансамбль.
Я понял что видимо мне это снится.
Проснувшись, увидел бесцветные астры,
граненую люстру и памятный столб,
сушеную грушу на сливочном масле,
нетрезвых пиратов и дьявольской ночи асфальт.