…Минувшим летом побывал я снова
в одном из уголков моей земли –
в урочище с названьем Жеребцово,
там, где маслята некогда росли.
Деревню, что стояла здесь когда-то,
входившую в один большой колхоз,
дотла спалили малые ребята
в страду, точнее – в самый сенокос.
Курили ребятишки «папиросы» -
махру в обрывках краденых газет…
Вернулись люди с дальнего покоса,
как глянули; деревни-то и нет!
Стояли избы близко друг от дружки
и занялись все в несколько минут.
Черёмух обгоревшие верхушки
торчали одиноко там и тут.
Погоревали люди, потужили
о бедном скарбе, сгинувшем в огне,
и строиться здесь больше не решились,
тем более – от центра в стороне.
И вмиг осиротело Жеребцово.
Осталось поле… Вскоре вкруг него
опушки леса поросли сосновым
весёленьким таким молодняком.
А в соснячке вовсю росли маслята.
Ходили в жеребцовские края
за ними деревенские ребята
ватагами, и в их числе и я.
И обойдя всё поле вкруговую
(под сосенками рос белесый мох)
мы находили – ну ничуть не вру я! –
на каждого по нескольку жарёх!
Теперь сосняк тот чуть ли не до неба
поднялся, как лесной зелёный вал.
Я в Жеребцове лет десяток не был
и – не узнал, ей Богу, – не узнал.
Но вкруг него, как в давние те годы,
всё вспоминая, тихо обошёл.
Как всё-таки изменчива природа –
Ни одного грибочка не нашёл.
Под соснами трава стоит густая,
и тень лежит. И, видно, неспроста
травой и лесом мирно зарастают
грибные заповедные места:
да-да, вот вымрет наше поколенье,
другие поколенья подрастут,
и всё здесь зарастёт травой забвенья,
и памяти о нас не будет тут.
Под солнцем на земле ничто не внове,
и в этом – вся загадка бытия, -
так тех людей, что жили в Жеребцове,
как даже звали их – не помню я…