Закат осел, как сахарная вата,
Рубильник – щелк – и звездочки зажглись;
Я что–то говорил витиевато
И мы хотели, но мы не могли.
Тебя клонило в сон, я выпил очень много
И ласки не смогли разжечь нагую плоть;
И говорила ты: «Не надо, мол, не трогай»...
Ну что же, спать так спать, ведь сон не побороть.
Проснулись утром мы разбитые, немые,
От сухости во рту, от боли головной;
Смотрю я на тебя: ой, руки–то рябые
И слюни запеклись над верхнею губой.
Живот как студень дрябл и грудь висит бананом,
И пальцы коротки, ой, мамочка моя.
И я тебе кажусь совсем не дон Жуаном,
Такая потная, обрюзгшая свинья.
Закутав майкой торс, я зашагал на кухню,
Умыл лицо водой и кофе заварил;
Шампанское стоит в тепле, дрожжами пухнет,
Но похмелиться нужно, я его открыл.
Душа сошла с небес, почувствовал комфорт я
И на тебя взглянул, так как смотрел вчера.
И в норму ты пришла, ничто жизнь не испортит,
Эх, стоило б вчера дождаться нам утра!
Заря взметнулась ввысь как флаг победы,
Тела сплелись, и начался концерт...
И два полу–урода до обеда
Одну себе лишь избирали цель.