Посмотри, как трепещут
бумажными крыльями
птицы моих стихов другим…
Они облепили
карнизы моего дома.
Их много.
А ты одна,
и я нашла тебе пару –
крохотного
ястребёнка,
чьё дыхание
созвучно
мышцам моего сердца,
существо,
рождённое на выдохе моей души…
Сжимаю в ладони
яичную скорлупу
и кровь.
Пусти его жить в любимую книгу
(нет, не в мою – спасибо, родная),
дай ему зёрен,
дай ему мяса жизни…
Он твой.
Мягкие коготки
на твоём пальце.
Крошка ястребёнок.
Он вырастет сильным.
С чарующим размахом крыльев.
Я задеру голову,
чтобы увидеть
своё парящее в небе сердце…
Ему с высоты виднее,
как оберегать тебя,
как быть с тобой рядом.
Таня, тот хроменький воробей,
что жил в твоей спальне,
стал текстом…
Рождаясь, он сильно изменился,
но ты узнаешь его
в ястребёнке,
в букве,
в скрежете тормозов
самосвала
перед сонным прохожим…
Таня, та русая девочка,
что спасла воробьёнка,
осталась той русой девочкой…
Она сидит на широком подоконнике
в твоей комнате
и смотрит, и слушает,
как я,
в который раз
с неизменным любопытством
рассматривая фотоальбом,
книжные полки,
плакат твоих мечтаний,
рассуждаю
о древнегреческих мимах
и рождении трагедии
из духа музыки,
воображаю себе и тебе Рильке,
живущего в замке Дуино,
скандирую свои новорождённые стихи,
ловя пальцами воздух,
или
ношу взад-вперёд
мусорные баки
чьих-то недоброжелательных взглядов…
Сейчас мы пойдём пить чай,
и весёлые слоники на кухонных обоях,
висящие кверху тормашками,
раздавят твёрдыми лбами
все беды…
Знаешь, когда мне плохо,
я так скучаю по этим слонятам…
По твоим внимательным глазам…
По билетику в музей солнца!
…Помнишь, Таня,
я случайно назвала
своего кота
именем
приглянувшегося мальчишки?
И зажала себе рот, а ты засмеялась…
А теперь я нередко говорю кому-то:
- Таня!
- Так Вы не Таня?
Или вдруг бросаясь за лиловой
замшевой курткой,
заглядываю в чужие глаза…
Время ударит навылет.
Но по линии его удара
взмоет сквозь нас с тобою
стих-ястребёнок,
чудный мальчик,
твой друг
и моё оперённое сердце.
Нас трое.