Воспринимаю Тору, как рисунок,
начертанный на этом берегу,
вступаю в воду я, совсем ребенок,
молюсь от страха, плачу и плыву.
Когда я сердцем трезвым голодаю,
воды я пью холодной из реки,
я маленькие волны враз глотаю,
большие понемногу, как грехи.
Я начинаю чувствовать дорогу,
я буквы вынимаю из воды,
я их располагаю очень строго,
наоборот, как камни из стены.
Слова вздымаются крутым порогом,
я руки расставляю и лечу,
хочу, вздымаюсь, высоко и много,
и от любви я бешенной кричу.
И постепенно исчезает тело,
я забываю запах и тоску,
душа становится надменно белой,
и свет безмерный тянется к виску.
Квадрат окна я вспоминаю в зале,
хочу я к вечности припасть в ночи,
но темнота напоминает жало,
оно вонзается, и ты кричишь.
Я ничего уже не различаю,
и слов я никаких не говорю,
одно наверняка я понимаю,
до неба я, наверно, долечу.
Но вот я будто в дикой карусели,
сливаются все лица на пути,
желания, как звезды, отлетели,
луна и солнце, люди — позади.
Хромаю отреченно, как Иаков,
как Исаак, я слепну на ходу,
как Авраам, я обручаюсь браком
с сестрою Саррой на своем посту.
Вручат скрижали мне, как Моисею,
как Аарон священников взращу,
как Иисус Навин я ночь рассею,
царя, как Самуил благословлю.
И, как Давид, врагов я одолею,
и Храм я, как конструктор соберу,
медведица придет, как к Елисею,
как Соломон, я мудрость испрошу.
Я, как Эсфирь, пожертвую любовью,
как Илия, живым я вознесусь,
потом, как Эзра, Храм второй построю,
на части, как Исайя, распадусь.
Я Бога испугаюсь, как заразы,
и как Иона слово не пойму,
когда меня кит выплюнет, как пазлы,
я в Ниневию, как пророк войду.
Я на излете мысли обмирая,
в Великое Собрание войду,
проголосую за рецепты рая,
и жажду свою в Мишне опишу.
ТаНах святой составлю на постое,
и книги эти в Библию внесу,
и лишь тогда познаю я иное,
когда я с Богом в диалог вступлю.
Я расскажу о том, как я ничтожен,
как я от святости всегда бегу,
мне страх перед людьми всего дороже,
себя я, к сожаленью, берегу.
Томлюсь, тревожусь я, не постигаю,
ломаются все мускулы лица,
наверняка я ничего не знаю,
я требую защиты у Отца.
Но почему меня Бог не заметит,
но почему меня не защитит;
меня прощением сегодня встретит,
и звуком правды здесь благословит.
Я умоляю обо всем и сразу,
прошу я сердце освятить в груди,
и душу мою склеить, будто вазу,
разбитую движением руки.
И вот себя я выверну наружу,
все тверди внутренние распущу,
покаюсь я до дрожи, и как стужу,
внутрь темени и сердца запущу.
От Бога мне ведь надо очень мало,
прошу меня Его лишь пожалеть,
помазаться, благословиться мало,
меня от ада надо устеречь.
Я время, как колодец понимаю,
к нему иду, как караван в степи,
я у воды от жажды умираю,
испытываю счастье от тоски.
Натужившись, я взламываю совесть,
я выжигаю, как огнем грехи,
мир человеческий я превращаю в пролежнь,
я мысли комкаю, как из фольги.
Невидимо я бухнусь на колени,
разворошу все чувства, как листву,
внутрь самых внутренних своих борений,
я запущу раскаянья слезу.
Когда я ни на что уж не надеюсь,
взывая к милосердному Отцу,
я так перед собой в себе откроюсь,
что вмиг пространства выпью на духу.
Откроются все органы и чувства,
все усложняется во мне, как свет,
останется лишь вера безыскусна,
тверда, естественна, как Божий жест.
2004
Из цикла "Параллельный ветер"