У влажного воздуха дно - травой,
и полощется ласточка там - слепая
память, что тянет манок островов:
Монрепо, Архангельское, Лиепая –
будто с горки сбежавши и вдруг взлетев,
будто бы через ложбину вдоха
грохает колокол в грудь – тень
воздуха, огромного, как эпоха,
он заводит до хруста в синее - кос
сосновых неимоверные пальцы
сильные, сильные, - именно! кто
говорит в голове вальсы?!
а то и крахмалом натянет явь,
полотнищем скрипящим, юным,
и говорит: ты возьми, не боясь,
голубое - зеленое - дюны, -
вытяни руки, возьми горизонт
обеими, как ты умел, бывало,
и встряхни покрывало, чтоб ахнул зонт,
чтобы всё, что ненужным тебя покрывало –
разлетелось на брызги.. - И море. Март.
Ты. Валуны. Будто спим. Спали?
Лёгким – ласточкой. Там нам дышать.
Не с ума.
В Монрепо. И в Архангельском. И в Лиепае.
--