На отрогах снежного Тибета
Жив доныне Нарада-мудрец.
Нарайаной жизнь его согрета,
И не виден дней его конец.
Мыслью покорил он Гималаи;
Он беседы с Нарайаной вел.
Ум его отточен, как игла и
В мудрости бессмертье он обрел.
Но однажды, в годы Сатйа-йуги
Нарада оставил холод гор:
За его спиной кружили вьюги,-
Нарада входил в цветущий двор
Двараки - столицы новой Кришны,
И, стряхнув с одежды пыль дорог,
Нарада, забыв про холод вышний,
Пожелал узнать, как юный бог
Здесь живет, и как шестнадцать тысяч
Молодых, любимых нежно жен
С ним проводят время, и, так мысля,
Шествовал он, духом отрешен,
Средь благоухающих магнолий,
Средь павлинов вздорных и коров,
Средь дворцов, пока не соизволил
Посетить гостеприимный кров.
И, как гость большой и долгожданный,
Не стучась, смиренно он вошел
Во дворец, и - облако нирваны,
Как нетканый трансцендентный шелк
Нараду приветливо объяло
И склонилось долу перед ним.-
Это Кришна, мыслей опахало,
Долгом - словно ветерком - гоним,
Перед ним - пред Нарадой! - согнулся, -
Золотой шелом уперся в пол,
Свод ладоней у груди сомкнулся, -
Усадил он гостя на престол.
Ног усталых старческий пергамент
Кришна - весь почтение - омыл;
Длинными, в сияниях, перстами
Голову с омывок окропил
И спросил естественно, учтиво,
Полновластный: "Чем могу служить?"
Нарада ответствовал: "Не диво,
Что ты бхакту так сумел почтить.
Ты - Господь. Ты - Высший друг. Владыка.
Ты - гонитель зависти и зла..." -
Извиваясь, цепкой повиликой
Речь Нарады к Кришне поползла,
И, цветя восторгами, на стеблях
Истин, лотосных коснулась стоп.
И сказал мудрец, надежду тепля:
"Сделай так, о Кришна! сделай, чтоб
Я бы помнил непрестанно, равно
Лотосные стопы Божества".
Молвил лишь, и - новая нирвана
Объяла, как приступ торжества
Нараду, с чем он дворец покинул,
Оставляя Кришну с Рукмини.
Вслед ему, лаская слух и спину,
Звонам колокольчиков сродни
На ногах любимых Кришной женщин,
Что танцуют расу-лилу в ночь,
Рассыпался смех Ее беспечный,
Ласково подталкивая прочь.