Три вокзала. Декабрь и полночь глухая, морозная.
Это было, мне помнится, в 73-м году.
Впрочем, этот рассказ - вещь не то чтобы очень серьёзная,
Так что следую просто у памяти на поводу.
На МурмАнск скорый поезд подали, вагоны приличные,
Ведь «Полярные зори» для нас строил финский завод.
На перроне топтались озябшие шлюхи столичные.
Был попутчиком мне неказистый гражданский пилот.
Отправление в час, и состав аккуратненько тронулся.
Покурили, легли. Я внизу, а пилот - надо мной.
Весил 123 я, в хорошей был форме; с готовностью
Засыпал, где упал, лишь подушку прижав головой.
Три часа. Ярославль. Тихонечко дверь открывается,
И сквозь сон я увидел возникший в купе силуэт
Юной женщины. Та не спеша, раздевается.
Засыпаю опять, прошептав машинально: привет…
Отчего стало жарко мне? Чьи это нежные рýки вдруг
Теребят мой проснувшийся раньше хозяина ствол?
Для чего, почему? От себя ли бежишь иль от скуки, друг?
От рассказа её сон, со мной не простившись, ушёл.
Муж – каплей, командир БЧ три или пять, не припомню я.
Лодка в рейде была, облучился и стал ей как брат.
Ей всего 27, он двух деток успел сделать кровных ей,
И считает она, что, сломав её жизнь, виноват.
Возвращаясь домой, отправляет её развлекаться он,
И шампанским встречает в МурмАнске и дарит цветы.
И целует её и старается к ней приласкаться, мол,
Всё у нас хорошо, я тебя обожаю, а ты?
Те две ночи и день занимались с ней только любовью мы,
О любви не сказавши ни слова. Гражданский пилот
Перебрался в другое купе, угостив на прощанье присловьями…
Снова дело к зиме, вот и вспомнился Северный флот.
Ноябрь 2000