И.B.
Там родина, где камнем виноватым
сидит писатель в дождик ледяной,
где в семь утра набитый сто двадцатый
и будешь общей маяться виной,
покуда не уедешь. А уедешь –
дурною памятью в шестнадцать этажей,
где скороспелым рифмоплетством бредишь,
и хочется по опыту стрижей
обметывать назойливые тучи.
Но счастлив случай, руки коротки,
и падший ангел с воробьевой кручи
в глухой провал кричит Москва-реки.
Где мячики Татьяны, что не тонут
уже полвека. Вечный сериал,
которым всякий прямодушный тронут:
не знаю, не был, нет, не состоял.
Где сыпят соль на снег и для порядка
державного ненужный рот зашит,
и память – непрополотая грядка -
сама в себе запутаться спешит.
Но прочих снегом замело и кончим муку,
он был ли, не был и каков на вид.
А если мальчик все же тянет руку -
зачем – никто уже не объяснит...