Как прослывший месяцем спокойствия,
Как удовольствие
редко доступное,
Как роскошь размышлений перед сном,
Расслабленность,
Пред-обмороку свойственная.
Вереском
Воспоминания проращены,
Сквозь предыдущий день (прокрученный)
Выхожу на эмоций площади
И нежусь
В эпизодах –
Существующих и несуществующих,
Возношусь – чайный ангел,
Грею руки (на вентиляции голуби греются),
Плыву в аромате бергамота
Под чаинок танго.
Я – бонсаи деревце,
единичная модель леса.
Сквозь серебра дождливую завесу,
Вниз смотрю,
Еще
Беру захламленное время на поруки,
Оседаю взвесью
На скомканных кленовых листьях,
На их клетках
отмирающих:
Ноября либретто,
Утрированное и бытовое –
Ничего особенного…
В пустыню пепла
Сыпались поленья, догорая...
И я люблю море. Точнее – идею моря, как идею рая
У камина.
И благодать снисходит,
Неважно ей, верую
ли,
иду ли веры мимо…
Позволю душе напитаться ею
До извержения вулкана,
Лавой –
Каменею:
Мне хочется
признаться за двоих.
И искренности привкус – привкус слез
отточенный –
Оставили б созревшие слова,
Когда и кто ни произнес
бы их,
известные.
В эпоху оскудения словесного
Мы б стали походить на остальных,
Мы стали бы уютны и обыденны
Без неуместности воображенья
ли?..
Мы б стали забродившим соком –
не вином…
Как лозы полегли б…
И мне за ноября наитие
чуть трепетно…