С вульгарным шипеньем капели
небо роняет пресные слёзы,
смывая мазки бездарно наложенной акварели,
в грязь мешая мечты и грёзы.
Смотреть страшно на это месиво -
отображенье тоски и тревоги.
Над миром туча края свесила,
как из-под одеяла грязные ноги.
Топчет нехотя,чуть боязливо,
потом увереннее, с наслажденьем
грязно-пёстрые эти разливы
жизни,кажущейся наважденьем.
Я задыхаюсь в крике отчаянья,
стонам неба в унисон вторя,
знаю чем кончится это чавканье
смешения красок и мыслей вскоре -
исченут мечты и желания смелые,
всё поглотит канава сточная,
останутся только"чёрное" и "белое",
убогие в своей однозначной точности.
Смотрю с тоскою на это чудовище,
бужу больную свою фантазию,
решаю судорожно - ну,что ещё
добавить в это однообразие?
Бритвой историю жизни царапаю -
о том,как сам собой был ограблен,
чернилами липкими,чёрно-красными,
из вен выдавливая их по капле.
Добавлю в мир немного красок -
тоски зелень,голубизну надежды,
соскребу черноту с ваших масок,
забрызгаю кровью белые одежды.
Ломая рифму,отрицая прозу,
скорей от безумия,чем от смелости,
кровавой слюной больного душевным туберкулёзом
краплю ненавистную чёрно-белость!
Замолчите!Кто там каркает? -
сумашедший,мол,пью без просыха!
А я любовью безумной харкаю
на вашего ханжества белые простыни.
Вы ж меня добиваете жалостью,
верёвку сочувствий стянув на шее,
а мне "сострадания" даже малость
лютой ненависти страшнее.
Отпустите меня, дайте волю!
Рядом с вами дышать нечем!
Я же сам свою тяжкую долю
накинул саваном себе на плечи.
А придёт с косой окаянная,
раньше срока мне вами обещаная -
не молитву прошепчу,не покаяние -
имя самой прекрасной женщины!