Утро было морозно-туманное. Первый холодный день декабря. Моё дыхание, словно невесомые пташки, вырывающиеся из козней силка, выпархивало в туман и там, запутавшись в ветках сосны, неожиданно таяло. Помню как, очарованная проделками ночи, я пожалела что против своего обыкновения не взяла с собой камеру: серебристый иней, которым она разрисовала деревья, мистически мерцал в свете ещё яркой полной луны. Словно в сказке, каждая тоненькая сосновая иголочка была мастерски украшена белой бахромой; каждая веточка живой изгороди как будто светилась изнутри неземным светом; белые силуэты деревьев в своих новых нарядах вытянули свои гордые ветки к ещё тёмному аквамариновому небу.
***
«Какая красота!»
«Подожди, вот сейчас довешаю все фонарики, вообще глаз не отведёшь!»
«Но... я не о фонариках...» Я невольно провела пальцем по белоснежной ветке; кристалики белого инея мгновенно растаяли. На ней появилась чёрная полоска. Сашкин взгляд, обычно окутанный каким-то неспокойным волнением, вдруг приобрёл ещё не знакомое мне выражение и застыл на ней, ещё покачивающейся от моего прикосновения.
«Ты знаешь...», наконец-то вырвалось из его груди каким-то стеснённым дыханием, «а ты... ты счастливый человек...»
Я ничего не отвечала, боясь прервать его мыслей.
«Как это важно - уметь замечать такие маленькие прелести, не обращая внимания на весь этот мусор...» Он отвёл взгляд и продолжал:
«Ты знаешь, о чём думает вор или убийца... О том, как бы избежать тюрьмы, о том, как бы его не поймали... Его душа наполнена грязью, вечным страхом... У него нет времени замечать красоту, наслаждаться ею... »
Я затаила дыхание. Сашка посмотрел на тяющую в светлеющем небе луну.
«А ты.. ты – счастливый человек... Когда тебе будет сорок лет, твоей душе будет двадцать четыре...»
Он неожиданно улыбнулся. Я никогда раньше не видела такой его улыбки! Ах, Сашка!
***
Сегодня прошёл ровно год. Летом мы ходили на его могилку: я, Аська, и его друг Павел. Никто не знал о том дне, о Сашкиной жизни... Да и во мне живут всего лишь одни догадки...
15 Декабря, 2004