2. Бабушка Маруся. 1904 год
1.
Марфа Кирилловна Зверева
(Позже – Маруся Попова)
Удобряла семейное дерево
Бережно и толково.
Частые роды – как очередь
Из пулемета «Максим»…
Но выжили только три дочери
И один сын.
Четыре ростка из семени –
Немало для наших широт:
По меркам военного времени –
Взвод…
А когда оно – не военное?
Когда не жалит, не жжет?
«Мята обыкновенная»
от тифа не бережет…
Как мотыльки в полете,
Таяли от огня
Дяди мои и тети –
Шебутная моя родня…
(Во времена эпохальные
Всегда не хватает врачей…).
Я чувствую их дыхание
На своем плече.
Но когда я быстро и резко
Оборачиваюсь на свет –
Чуть колышится занавеска,
А родни моей нет…
2.
Тысяча девятьсот четвертый
Антироссийский год…
Все полетело к черту:
Родина, Дума, народ…
Русско-японский кипеш…
Плеве убит, как лох…
Тут не захочешь, а выпьешь,
А рождаться – помилуй Бог!
Но отцу не прикажешь
И мать не уговоришь…
Ладно, не все так страшно…
Штурмует Париж,
Вывешена на стену
«Гладильщица» Пикассо
И выглядит второстепенно
«Свадьба» Анри Руссо.
Чехов поставил точку
В пьесе «Вишневый сад»
И отбыл без проволочки
В свой персональный ад.
В моде – пакетик с чаем,
Термос и бритва «Жилетт».
Кубрик забит бичами,
Бегущими в Новый Свет.
Америка ест Панаму,
Япония – Порт-Артур…
Петляет дорога к Храму
Между чужих культур.
И только младенцы – чудо!
На гребне лихих годин
Орут в унисон Неруда,
Косыгин и Дэн Сяопин.
А где-то за Киевской Русью
И за Уральским хребтом
Ловит кроха Маруся
Титьку беззубым ртом…