И ты поверил в то, что мы – народ,
И даже в то, что, чёрт возьми, едины,
Когда пошли к столбу на общий сход
И, ошалев, ломали апельсины?
И брызгал фейерверком оранжад,
И роль его в хорошем настроенье
Мы явно толковали невпопад,
Захлёбываясь в шумном упоенье.
Но стоило нам выйти из толпы,
Друг другу мы хамили, как и прежде,
От злости высекая искр снопы,
И ленточка оранжевой надежды
Увы и ах! – не тянет на предлог
Для бешеной любви к сестре и брату
И никакой такой высокий слог
Не примирит нас – бедных и богатых.
Мы в странный час порывисто сошлись,
Не разделив на классность баррикады,
Ошибочно пути переплелись,
И всуе показалось – так и надо.
Мы разойдёмся по своим домам
И будем сыты разною едою,
И снова нас окутает зима
И отчужденье, и ничьей бедою
Мы в массе не проникнемся никак,
Закрыты души, чтоб за бронедверью
Чужим карманом мерить свой пятак, –
Диагноз ясен, но рецепт утерян…
А ты поверил в то, что мы – народ,
Коль дружно гаркнем: «Руки прочь, Рассея!»?
В пустыню бы, да кто ж туда пойдёт,
И где, нам взять, бедняжкам, Моисея?