Муза дремлет, сдавив дивным ртом зевоту.
Денег нет, поскольку и нет работы.
Проживаю на кухне, горячусь как чайник,
видно мне не родился еще начальник.
Денег нет, но не проситься же на паперть.
Можно взглядом уставившись в карты скатерть
сдернуть куда –нибудь, но повсюду
торчат Гималаи немытой посуды.
Оттого тяготит так квартиры панцирь,
вот стоял бы сейчас без нее голодранцем,
замерз и свалил из страны куда теплее.
Коль турки не примут, тогда к евреям,
им вроде треба рабы плантаций,
и не боялся б паденья листвы и акций.
А можно еще на твердынь столицы
сверкая фиксою покуситься.
Дабы кличу внять и мозгов утечки
врагу ни капли не дать, варил бы гречки
и клецки в супе сырьевым магнатам,
глядишь и стал бы тогда богатым.
И сам бы другим батракам бабачил,
как им закончить то, что сам я начал.
И девка рядом была б, как с рекламы мыла,
и на Мальдивы с ней, но Мальдивы смыло.
И был бы я босс, остальные лохи.
Но благо не суждено, человек эпохи -
cупермаркет, во мне не дремлет.
И чтит свой выбор, и чует землю,
топчась угрюмо в безликой массе,
строясь в очередь на выход к кассе.
P.S. Судьбе на русском, как татарин,
За все я ровно благодарен.
Декабрь 2004