Мой милый друг! Сумасожженья ратник
Всклокоченная жарко голова
Спалить готовая сиденья задник
Перо в руке – как с шипом булава, -
Актер! Ну, что ж,
Беру тебя в почтенье
Ты полоненный вереницей слов
Не ведаешь малейшего сомненья
Гоняя стадо глупости ослов –
- Основ ”cердечных мук”
И жалований “Веры”,
“Заветов предков”,
“Шалостей отцов”, -
Дают уроки округленья меры,
Восстановленья сплющенных оков,
Виящихся и сросшихся –
по Древу,
Осколочно ползущих по нутру,
Биющих в глаз, точащих запах серы,
Сгоняющих в обычья конуру.
Судьба. – Нам уготовила
кусочек мяса, -
назло врагу, - на ужин, а потом –
Нам обрядиться в мерзостную рясу
И целоваться с богом под крестом.
Ату его! – зафыркают герои…
Ату его! – бумажных кинолент
Ату его! – И, - прыск в глаза золою.
А … некоторые будут пить “абсент” –
Зеленое вино, невиданное глазу
На нашей родине, в конце двух тысяч лет
Покорно-исторической заразы
И
частых искр, потухших, - хлесткий свет.
(Нет, нет!
Последнее предположенье
Не есть прямое в данном убежденье,
А лишь грядущий времени ответ.)
Свобода! – На-черта-
ла
Вошь чужая,
с хладного тела к нам переползая, -
Гляди, сожрет
Того гляди! –
И злясь
зазря бежишь,
В Ума мученьях длясь.
О, перспектива! – Рай на продолженьи
Остановленья и влеченья вспять
Мгновений постороннего рожденья
(…Как на помойке “выкинула” б…
… И ну ее ругать!)
“Дефекты психики” – еврейского звучанья.
My friend, moi froinde, - переселенье душ.
Мой Freid – какая сущность назиданья! –
- В России вдрызг испытывавшей сушь
В стакане, в глотке, в голове,
И ныне, -
Чего же Ей от головы гусыни,
Вещающей, что ей не верен муж?!
И х… с ним!
Пусть проваливает в доску!
Видали мы и не такого лоску,
что навели на нас со стороны.
И мы же жмемся с чувствами вины,
сомнений,
и т.п., -
Ну, знаешь сам, -
Когда течет, да по чужим усам, -
Нам
в рот не попадает.
“Мгновенье тонкое вокруг меня летает,” –
Так говорили в старину, костьми ложась,
Свою же землю грея
остатками от тел тепла,
Чтоб вновь и вновь
В сомнении о прошлом посерея
Их внук и дед
Готовил их же кровь
На удобренье. И свинства участь –
Яденье хлеба, печенного для
людей, - не для того, чтоб пучась
в амбаре блеять: “Б-бля…”, и “бля”, и “бля…”
О Гражданин! – во мне сдержал ты слово:
Что можешь, перевертываясь вдоль,
ложиться поперек. Не ново? – что ж, не ново
смотреть на Запад, задом на Восток,
В полоборота, - смотришь, смотришь, смотришь,
Подавливая тюркское: “диван”
Выстраивая “бонвиван”, “болван”,
И непонятное смакуя.
“Веди, веди коня за кончик х…”
Себя от полухолода страхуя,
И в полуголоде шального естества
Руками разводясь:
“Братва!
Братва! Во! Во дают…” –
Во тьме …довлетворяясь,
У “голубых” экранов расслюнясь
Ночные бдения – себя касаясь
А рядом всё дотронуться ленясь
С устатку.
…А утром – вновь – первопричина буден:
“собачья жизнь”, “бараньи потроха” …
…А не смешно, когда на перепутье
Ты слышишь собственного
- Х-ха!
Остатки.