Я целую разбитые губы бокала,
одиночество мысли в улыбке топя,
а в осколках вина и стекла, как попало,
Части Целое на Невозможность дробят.
Сердце бьётся в конвульсиях воспоминаний,
извлекая куски из «прошло» и «грядёт»,
составляя мозаику тысяч касаний,
в настоящем уже отвердевших, как лёд.
Как заставить упрямый кристалл заструиться,
чтоб увидеть в биении первотолчка,
как вода, с тихой лаской касаясь ресницы,
на миг отразится в провале зрачка…
Я целую открытые губы бокала,
возвращая подаренный поцелуй,
растопив до кровавости винного жара
одиночество мысли в болтливости струй.