1.
По всем возможным направленьям
локатор выставил ладонь,
и между небом и водой
не проскочить скользящей тенью.
Не исключая ничего,
не прогнозируя нисколько,
плывёт луна лимонной долькой
сквозь запотевшее окно.
И фаз её никак не счесть,
коль станешь их дробить на части,
и к ним ты вовсе не причастен,
их ровно столько, сколько есть;
а сквозь её плавник летящий
ветра разносят злую весть.
2.
Ветра разносят злую весть,
и их уже не остановишь,
и стоит уповать на то лишь,
что всех ветров не перечесть,
не сосчитать, не уследить,
и может быть такое дело –
из них единственный и смелый
дотянет к нам иную нить,
с другим концом другую сказку
нам приоткроет тёмный лес,
покуда смысл не исчез,
пока не грянула развязка,
и не сменила форму маска,
сорвав причудливую маску,
не изменив удельный вес.
3.
Не изменив удельный вес
ночных часов в отрезке суток,
мы удлиняем промежуток
свеченья лунного небес
во имя жизни битвы за права
бессменно быть самим собою,
за перемирие с судьбою,
за не рожденные слова.
Но обтекая все сомненья,
наш разум – гибкая река,
он не касается пока
интерпретаций сновидений,
где роль предельно велика
авантюризма в царстве лени.
4.
Авантюризма в царстве лени
у прочих нам не занимать:
мы тренируемся опять
на всех изысканных мишенях.
Совсем не твёрдою рукой,
отнюдь не стопроцентным зреньем –
закономерным совпаденьем,
в чём нет заслуги никакой,
к десятке тянется наш дротик…
Так подступают рубежи,
что нам по силам пережить,
и не препятствуя природе,
мы благосклонны, мы не против:
такая воля для души.
5. Такая воля для души
дана единожды от Бога,
как непреложная дорога,
как мировой детектор лжи.
И всё доподлинно сверяя
у каждой столбовой версты,
мы не планируем мосты
к тому, что завтра потеряем.
Молчанье – эхо камнепада –
переродится в новый звук,
преобразив былой недуг
в опровержимую браваду:
так узнаваем этот круг,
и так заманчива награда.
6.
И так заманчива награда,
что станет нам не по плечу.
Но исцели себя – врачу,
и всё само пойдёт как надо.
Превозмогая в голове
последствия бессонной ночи,
тот путь, что выглядит короче,
но по густой сырой траве,
мы выбираем как отраду:
наперерез, наискосок,
через флажки, поверх ограды –
они тут, право же, не в прок –
и ветер так стучит в висок,
что ничего уже не надо.
7.
Что ничего уже не надо –
возможно было предсказать;
но воедино не связать
сомненья, домыслы и правду.
Пересекая город вдоль,
и поперёк пересекая,
вперёд, назад, по вертикали,
сквозняк приоткрывает боль:
её мы прячем как умеем,
но раны старые свежи.
Не притупляются ножи,
и ножны сердца каменеют,
хоть пальцы над листом немеют:
продиктовали – запиши.
8.
Продиктовали – запиши.
И напряжённо слушай дальше,
распознавая ноту фальши
в ошеломляющей глуши.
И ничего не извлекай
из обретённого незнанья,
дробя оттенки пониманья
проникновенно, через край.
Но не признанье впопыхах
вдруг наскоку с седла сбивает,
а настороженность слепая,
песком застрявшая в глазах.
Итог один и несмываем:
диктант небес – земля в крестах.
9.
Диктант небес – земля в крестах…
Вот так проходит слава мира.
И подношения кумиру
резонно вызывают страх.
Такой масштаб слепых даров
сведёт с ума кого угодно,
но отречение бесплодно
на сушу вынесет улов.
Играть с самим собою в прятки
и победить в конце концов:
вот этот результат жрецов
пускай пронзительный и краткий –
с не изменившимся лицом
мы пишем жизнями в тетрадки.
10.
Мы пишем жизнями в тетрадки –
а как там сложится потом? –
усидчиво скрипеть пером
и упоительно, и сладко.
Прилежный старый ученик
так ностальгически обижен,
словно ему оценку ниже
учитель выставил в дневник.
Но он-то знает: всё не так,
он всё учил, к тому ж украдкой
он всё списал так аккуратно –
не придерёшься, он – мастак,
и сдал работу до звонка,
провозглашая «всё в порядке!»
11.
Провозглашая «всё в порядке!»,
мы в это верить не спешим;
пусть безупречны муляжи,
но не сладки, не ароматны.
И в остром трепетном «вчера»
не разыскать ответ на «завтра»:
какая разница, в чём правда,
какое дело, где игра.
Не начинайте всё сначала,
там шанс – ни одного из ста,
не однозначна, не чиста
развязка смутного финала:
любой соломы будет мало
во всех сомнительных местах.
12.
Во всех сомнительных местах
мы замедляем ход напрасно,
а ведь могли бы – это ясно –
проплыть на полных парусах
и проскочить… Но осторожность
дурная спутница в пути.
И положение спасти
не даст последняя возможность.
Не удержать железной хваткой,
не отпустить по воле волн,
прямой не выставить заслон,
вдаль не умчаться без оглядки…
А ветер ломится в стекло,
и тени крестятся украдкой.
13.
И тени крестятся украдкой,
и от корней до кроны – дрожь…
Не устоишь. Не упадёшь.
Предстала вечность мигом кратким.
Всё вспомнить за одно мгновенье,
переиначивая смысл, -
кому под силу? Снятся сны
не для прямого воплощенья.
Уже не жизнь, ещё не прах,
уже не боль, ещё не воля,
но, Боже сохрани, доколе
блуждать беспомощно впотьмах…
Ответ проносится по полю.
И вздох опережает страх.
14.
И вздох опережает страх
опознавания причины,
вот лист, вот ножик перочинный,
слух навострён, перо в руках.
И остаётся лишь одно:
расставить знаки препинанья.
И в полном временном незнании
беззвучно растворить окно.
Признать ошибку – как вдохнуть,
принять её без сожаленья,
и ворох буквенных сплетений,
освободив больную грудь,
в пустой эфир легко швырнуть –
по всем возможным направленьям.
15.
По всем возможным направленьям
ветра разносят злую весть,
не изменив удельный вес
авантюризма в царстве лени.
Такая воля для души,
и так заманчива награда,
что ничего уже не надо:
продиктовали – запиши.
Диктант небес – земля в крестах:
мы пишем жизнями в тетрадки,
провозглашая «всё в порядке!»
во всех сомнительных местах.
И тени крестятся украдкой.
И вздох опережает страх.