РОНДО
- Так можно со счёта сбиться!
- Ты знаешь, это похоже на искажённые отражения твоего собственного лица в занудном потоке легковых машин, когда ты стоишь на тротуаре, где нет перехода, тебе никак не перейти улицу и ты ждёшь, ждёшь, ждёшь… И в каждом проезжающем стекле видишь себя – всё время разного и всё время уродливого.
- Неприятное занятие.
- Да нет, смею тебя заверить – привыкаешь. Они, конечно, все живые люди, у них есть имена, адреса, любимые; они спят, едят, работают, ссорятся, смеются. А я – «вчера». И они как будто для меня – никто в моём «сегодня». Но не выйти из круга, понимаешь, на другую-то сторону улицы никак не перейти…
- А надо?
- Что?
- Я спрашиваю, надо ли переходить на другую сторону?
- Есть вопросы, ответы на которые не имеют никакого значения. Мне пора.
- Делать очередную попытку перейти улицу?
- Твоя ирония тебя… бережёт. Я пойду.
Пепельница, переполненная окурками, пристальный и умный взгляд старинной подруги, дрожащие паруса занавесок на кухне, – всё это моментально переместилось в прошлое – вместе со щелчком входной двери за спиной.
Ветер делал пространство рваным, а пасмурный день – тесным; разговор не произвел никакого впечатления и не оставил ни малейшего следа.
Человек снимает с себя комплексы – так срывают одежду с тела. Он раздевается, и исчезает его защита. И появляется страшная догадка: под одеждой – всегда есть тело, а под комплексами – равновероятно и совершенно непредсказуемо: либо нечто, либо ничто. Свобода же – неосознаваемые цепи, которые необходимо сбросить, чтобы идти дальше и знать – пусть не куда, но – ради чего.
- Вот к этому самому «ради чего» свобода и есть препятствие…
- Вы мне? Едем одну остановку, дама… У Вас карточка?
Подозрительно свободный трамвай, в который села молодая женщина, как выяснилось, намеревался идти в парк. Она вышла, не реагируя на вопрос кондуктора, и побрела пешком, постепенно ускоряя шаг, и внутренне убеждая себя в том, что нужно спешить. Куда и зачем – это были опять же вопросы, ответы на которые не имели никакого значения…