Собор Парижской Богоматери
Он столько тайн в себе хранит,
И ту историю проклятия,
Был в подземельях не забыт.
Скелета два слились в объятия,
Там в подземелье, в темноте.
Нашли их там монахи, братия,
Лежали кости в наготе.
Мужской скелет и рядом женский,
Мужской в ногах её лежал,
И строен был скелет тот женский,
Мужской ей ноги обнимал.
Лежал неловко и небрежно,
И головой касался ног,
И обнимал он ноги нежно,
Там испустил последний вздох.
Монах один неосторожно,
Коснулся их своей рукой,
Лежали долго и возможно,
Вдруг стали прахом и трухой.
Молчали братья вспоминали,
Чья тайна здесь погребена,
Кто рассказал её гадали,
И вот всплыла, как явь, она.
Мужчина был сам Квазимодо.
В Соборе каждый его знал.
Он делал чёрную работу,
И страшной силой обладал.
Одно лишь мучило страдание,
Был замкнут, скрыт и нелюдим.
Скуп на слова, всегда молчание,
Горбун и вид неустрашим.
Одно лишь только волновало,
Его мужской пустой покой,
Когда девица посылала,
Воздушный знак ему рукой.
С толпою нищих музыкантов,
Кто веселит людей игрой,
Им обладателям талантов,
Она была для них сестрой.
Девица в красном танцевала,
Пылала страстью средь огней,
Людей вокруг очаровала,
Священник был душою с ней
Священник службу нёс в соборе,
Был он красив, пригож собой,
Но страсть его, как шторм на море,
Любил девицу всей душой.
Любовь сжигала его душу,
Везде он видел лишь её.
Шептал он: «клятвы не нарушу»,
Впадал в молитвы, в забытьё.
Но страсть его огнём сжигала,
Шептала каждый раз: «возьми»,
Душе той грешной диктовала:
«Возьми лишь руку протяни»
Девица в красном танцевала,
Ловила взгляды на себе,
И каждый раз вся обмирала,
Боясь подумать о судьбе.
А Квазимодо раз от раза,
Не ел, не пил, душой страдал.
Их провожал тревожным взглядом,
Горбун за ними наблюдал.
Порой бывает где уродство,
Душа красивая живёт,
Имеет столько благородства,
Всем без корысти раздаёт.
А есть мужчины так красивы,
Не отвести порою взгляд
В душе коварны, горделивы,
С весельем подлости творят.
Горбун, мужчина, Квазимодо,
Девицу в красном полюбил,
Как птице ей нужна свобода,
Он, как сестру, её хранил.
Но время шло и выпал случай,
Святой отец, она, одни,
И отдались страстям могучим,
В любви забыли вдруг они...
Такая страсть, огонь сердечный,
Бежали чувства по - волнам,
И время стало бесконечным,
И бой часов не слышен там.
Вдвоем себя они имели,
И пот и соль на их губах,
Вдвоем достигли своей цели,
Без слов и нежности в глазах.
Страсть ликовала, бушевала!
О Боге, он совсем забыл,
Она голубкой ворковала,
И он, её, любил, любил...
Прошло так времени немало,
Сошла волна, утихла страсть.
Душа Священника устала,
Он ужаснулся, так упасть!
Священник клятвы нарушая,
Обеты все свои забыл,
И на костре любви сгорая,
Он душу в пепел превратил.
Пресыщен был отец любовью,
И видя отблески костра,
Уже совсем с остывшей кровью,
Он молвил ей: «ступай сестра».
Бросал, её, он, как бумагу,
В угли потухшего костра,
За Бога вновь готов на плаху:
«С тобою Бог, иди сестра».
А Эсмеральда всё металась,
Не зная в чём её вина,
Вернуть любимого пыталась,
Но в этом не была вольна.
Святоша в рясу облачился
В собор вошёл уже другой.
За ним охранник волочился,
И он совсем обрёл покой.
С позором справиться старался,
И страсть свою он задавил.
На людях быть святым пытался,
Хоть с нею подло поступил...
Толпа слепа, она застыла,
И дышит ненависть в строю,
А взвод солдат, толпе то сила!
Приказы выполнят в бою.
Толпа людей своих теряя,
Пошёл в атаку целый взвод,
Себя от стрел толпа спасая,
Бежал, рассыпался народ.
В толпе бежала Эсмеральда,
Спасенья нет, искала путь,
Споткнулась в беге Эсмеральда,
Стрела пронзила, сердце, грудь.
Святой отец и Квазимодо,
Стояли, двое, наверху,
И в гуще там среди народа,
Девица гибла, на бегу...
Святоша был достоин мщенья,
И Квазимодо ему мстил...
За подлость не было прощенья,
В полёт, горбун, его пустил.
Любовь его, ещё в сознанье,
Горбун с собора увидал,
Как зверь рыча, за испытанье,
Вниз по ступенькам побежал.
В пути сметая все преграды,
Он ран не чувствовал своих.
Там возле стен его отрада,
Как лев он дрался, за троих.
Не замечая ран смертельных,
Он видел только лишь её!
И кровью залиты ступени,
Старался он спасти её.
Жива девица, чуть в сознанье,
Но блеск в глазах уж угасал,
И Квазимодо весь печальный,
Её на руки нежно взял.
И силы с ней свои теряя,
Спускался вниз он, под собор.
Ступеньки кровью окропляя,
Нёс в подземелье, в коридор.
Он знал в соборе каждый камень,
Он нёс любовь, жену свою.
Светило сердце, словно пламень,
Он был избранник, как в раю!
Вот с ней до места он добрался,
И силы кончились в тот миг.
Её укрыть от всех старался,
Приник к ногам, обнял и стих.
Собор Парижской Богоматери,
Хранит историю свою.
Скелета два слились в объятия,
Там в подземелье, как в Раю!
Ещё собор хранит Покровы,
На них Мария родила!
И там Царя Венец терновый,
Святого Духа там Дела!
Горбун, наш воин,- Квазимодо,
А в нём живая красота!
Мужская воина природа!
Под сенью Божьего Креста!
Такой вот друг, дороже злата.
Он за тебя на смерть пойдёт.
Он крепче стали и булата,
Не зря он в Вечности живёт.
А Эсмеральда, она рядом,
Двух половиночек тела.
Едина плоть с веселым взглядом,
Им счастье, Божья Мать, дала!
Собор Парижской Богоматери.
Стоит, стоит, стоит века.
Зачем живым иметь проклятия,
Пусть греет нас любовь, пока.
Собор Парижской Богоматери
Любви историю хранил.
Молчала грустно тихо братия,
И не один слезу пролил...