Когда я девочкой с лирическим блеском в глазах
розовыми ушками прижималась к свежей подушке,
слушала свои сны и еще
что шептал мне ангел за правым плечом…
я помню золотом на лбу его завитушки
и все, что было потом –
только дни и дни
переводными картинками в альбом
с плохо вклеенными страницами.
Некоторые были утеряны – до поры, до времени,
а другие, летучие, вспорхнули птицами;
я смотрела им вслед и чувствовала собственное взросление,
но совсем не плакала, чего уж там: у всех одно и то же –
сначала лирический блеск сменяется
алчущим или пресытившимся,
покрывается защитной пленкою кожа,
розовые нежные ушки грубеют и затвердевают
от каждодневных несправедливостей,
лживостей, пошлостей, и только руки
прорастающими стебельками
стремятся к чему-то лучшему,
шарят в темноте, ползут по стенам,
ловят ускользающие тени,
торопясь, обнимают кого-то,
замыкая круг перерождений.
Это колесо не остановится –
в неустанной работе микроскопические рычажки и пружинки,
поэтому не стоит думать о смерти,
какая, в принципе, разница, раз после нее будут те же
на прошедшей очередную обработку бумаге
переводные картинки.