Как только Цербер стиснет зубы,
Харон, вздохнув, вернёт медяк,
глядишь -- зима пойдёт на убыль,
моё сиротство бередя,
и ты взойдёшь на снег лежалый
с холодной горсточкой олив,
сказав, что просто уезжала
проведать Баренцев залив.
Ты -- луч, скользнувший по ресницам,
застыл на миг -- и сразу прочь.
И это всё, что мне приснится
в мою Вальпургиеву ночь.
А дальше -- выветрится опий
с названьем "молодость слепа", --
отправлюсь стричь седые хлопья,
да над лесами рассыпать.