Разогнав уныние и скуку,
Прочертив зигзаги и круги,
Залетела баочка в науку,
Прямо в мускулистые мозги.
Кандидаты вздернули очечки,
Заблестели плешью доктора.
Академик, вовсе без прически,
Лик поднял, не дрогнувший с утра.
Замер зал, докладчик покачнулся,
Зыркнули чекисты из теней,
И от спячки сладостной очнулся
Взяточник и бабник-оппонент.
Из каких же ящиков и полок
Это чудо высветило мглу?
Может быть, рассеянный биолог
Посадил непрочно на иглу?
Бабочка! С брюшка ее крутого
Сыпалась пыльца на учсовет,
Изо тьмы невежества святого
На ученья греховодный свет.
Позабыв про формулы и стили,
По команде изнутри души,
Как в строю сверхсрочники, застыли
Бедные ученые мужи.
Словно голубое опахало,
С точками навроде домино,
Бабочка японская порхала,
Распахнув, как гейша, кимоно.
А потом – любви своей во имя,
Села, дважды крылышками – хлоп! –
Ножками точеными своими
Прямо академику на лоб.
Он сомлел, хоть был Ньютона старше,
В сетке глаз прекрасных утонув…
Но ревново встала секретарша
Толстой диссертацией взмахнув.
Чем она удар соизмеряла –
Уж теперь никто не разберет!..
Так наука наша потеряла
Свой академический полет.