Медленный снег за окном,
Крупными хлопьями на прошлое,
Укрывает хозяйка зима плохое,
Да и хорошее.
Сама решает за нас кому жить,
Кто представится,
А я и не спорю с ней.
Пусть сама, разбирается.
Я ведь знаю настоящего нет,
Все ощущения, уже память,
Так богом задуман свет,
И вряд ли его, исправить.
А здесь восток встречается с западом,
Люди не нашими притворяются,
И по-польски русскими матами,
Спокойно друг с другом, общаются.
Вновь плачут соборы старинные,
Облупливающейся штукатуркою,
И усеяны улицы длинные,
Автомобильными втулками.
Пахнет кофейнями венскими,
Кайзеры, короли, холопы,
Неповторима, приятна,
Санитарная зона Европы.
И как-то легко тоскуется,
И с аппетитом естся,
И строчки себе рифмуются,
Пытаясь с зимою спеться.
Что будет здесь завтра, вещие,
Барды, художники, странники,
А может быть ордами пешими,
Испортится Львов, затравится.
Уж больно тут все гонорливые,
Европейцы не европейские,
Уезжают работать в Италию,
Матрасами, слугами, рельсами.
Место свято, пустыней не станет уж,
Кто то в стенах конечно поселится,
И пожрет и как бездна разверзнется,
И на Польшу руками прицелится.
И кончится и разрушится.
Все замызгают желтые лица,
И станут Карпаты саванною,
На китайско-арабской границе.