автомобиль визжит, как саксофон.
лениво вечер вышивает на изнанке
усталых стекол. и кварталов баритон
солирует. подобной перебранке,
вступают (в этом месте) трубы водостоков.
слух липнет к магнитолы скерцо.
вывязывает, словно как на спицах, город
кантоны об очередном разбитом сердце
и утра в губы ледяных уколах.
…
о, дайте мне добраться до субботы.
зарница города бессонными бенгальскими
глазами
глядит во все окошки, осуждая
плоды моей страдальческой работы.
но дайте мне дожить хоть до субботы.
за тумбой притаились утренние духи.
они тихи, они – застенчивые звуки.
их бы не трогать, лучше не будить,
чтоб домолиться кое – как до завтра
и дожить…
ах, да. довериться жестянкам
с суровыми и сонными людьми,
трястись куда подальше
от этой неотвязчивой заботы.
и дайте мне дожить хоть до субботы.
я верю искренне, что все пойдет на лад,
что это авитаминозпсихозхандроз…
ай, погляди на солнце ,мама – ладо,
на сотни тысяч будущих кларнетов….
эй, кто – нибудь там, за двадцатым кругом ада,
порадуйтесь плодам своей работы.
и дайте мне дожить хоть до субботы.
…
а где – нибудь, не так уж далеко,
на сонномтемномлунном переулке,
забывчивая флейта споет песню
о черствых снах и свежих булках,
о дохлых паучках в разбитых банках,
лукошке снов, хрущовок оригами,
о мудрости цветов и слабости заборов
и чудаках, не ставшими взрослыми богами.