В дрожанье воздуха в огне Фата-Морганы,
Только на миг являлось отраженье
Его второго в зазеркалье воплощенья
Из красной пыли завихрений гарматана.
Недосягаем, словно перстень магараджа,
Где с детства он чернил: «Познай себя».
… осталась тень стремления вдоль лба.
Но не было того, кем был он раньше…
Когда под окнами бродил он вечерами,
Как только бить хвостом бросала суя.
И клуб самоубийц, тузы тасуя,
В собранье заблуждений спорил спьяну
О том, что он покончит мазохистом,
С тоскою вечно ноющей в желудке
Так и не выстрелив из меченой базуки,
Хоть пуповина не отрезана от истин.
Что он не стерпит стольких кесаря сечений:
В священной роще ждал небритый Халд,
А он лишь сплевывал из ран змеиный яд
От обстоятельств. Но не верил в их стеченье.
Ложась луной на курс, невидим в свете солнца.
Почти как все… как одиночный выстрел…
Почти как все… но ею был он избран.
Она увидела во вздохе незнакомца
Лишь то, что он искал во всем что делал.
Его второго днем с огнем в Фата-Моргане.
И газированные лопались обманы.
Быть избранным – не худший из уделов.