Над водной гладью, на уступе скальном
Она сидела, как на троне, совершенна; был в ее короне
Жемчужиной один росток, и две волшебных розы
Белели, их сердца пылали:
Зеленоватый плод поблескивал янтарным,
Где свет коснулся семечек. Один же плод созрел,
И ароматный киноварный шар,
Тугой от полноты, охлопанный любовно
Соседней чашечкой, чьей зелени коснулся
Лал, золотым дождем обрызган, как Даная.
Три близнеца-листочка восхитительно округлых,
Что молоды, но оперились, темные, с коротким ворсом,
Два листика склонились к колыбели,
А третий – мать, что в золото одета,
Румяна от вина, полна воспоминаньем неги дней последних.
И здесь и там брильянтики росы
Сияют холодно на белом, жгут улыбкою на золотом,
Осеребря пушок, ударив молнией созревший плод.
Нависший козырек скалы свет солнца затмевает,
Но земляника светит отблеском воды
С поверхности волны, как рампы свет:
Верх совершенства, что достичь (рукой) нельзя.