Я буду звать, когда меня не станет,
но ты не слушай, о, меня не слушай!
Ведь это буду я, одна из стаи
так нежно и свирепо пьющих души.
Предвижу я, как будешь упоённо,
не открывая глаз, идти на голос, -
над океаном разъярённым,
сквозь мрак и морось.
Себя не слыша, как канатоходец,
певучей нитью следуя во мраке, -
божественный, несчастный мой уродец
с душой собаки.
Тебе потребно Высшее служенье –
настолько, чтоб и после смерти
услышать мог моё прикосновенье
и встать из тверди, -
но повторю: не слушай, спи и помни –
та, что была, не стала звать бы,
а зов в ночи, далёкий и истомный –
твоё проклятье.
Наутро скрипку приласкай безмолвно,
пусть повторит ночное наважденье,
так плачут, уходя под волны
за сновиденьем.
И не снимай креста. Ни днем, ни ночью.
Твоя душа – мерцающе жемчужна.
Ты любишь, знаю, любишь очень…
Иди, мы ждём. Нам крови нужно.
25 сентября 2004 г.