Экран мигает, меняя планы.
Москва на кухне течет из крана.
Курю, и дым застревает в легких.
Живу родным, но таким далеким
Остатком запаха на подушке,
Который так планомерно рушит
Мне душу. И выгнуться телом в душе
Не легче, чем кутаться битым плюшем,
В попытке согреть хоть бы чем ладони.
Спасаясь бегством от страстной вони
Меня хотящих, к коленям льнущих,
Внесенных некогда в список ждущих,
Хоть бы прогнулся, извечный стоик,
Под колесом половых историй!
Сгинул бы к черту, к нулю сошел бы,
Стал содержанием старой колбы,
Спящей в пыли на забытой полке,
В жизнь привнеся хоть немного толку.
Даром! Озера зеркал пугаю,
Пялюсь в себя, не дыша, не мигая.
Снова ищу, как всегда, напрасно,
Признак смирения доброй паствы.
Или хотя бы сознанья промельк.
Кроме натянутых жил и кроме
Рваного крика в сухой гортани,
Не находя ничего. В кармане
Тает ледок одичавших пальцев.
Словно растягиваясь на пяльцах,
Ночь застилает пространство круга,
Выгнутого вовне упруго.
Стянется в точку в квадрате рана
Гаснущего экрана.