Не посох монаха, не кисть, не кинжал –
я лыжную палку, как жало, держал:
на свежей пороше её остриё
чертило прекрасное имя твоё.
Зачем я старался – ведь ты вдалеке?
Мне было пустынно в моём городке:
одни только лыжи да солнце, да лес
под слабою синью морозных небес.
Но вот через добрую тысячу лет
на это письмо ты рисуешь ответ
на снежной невинности, и ничего
в нём нет, кроме имени моего.
Сосновые иглы в алмазной пыли…
А я и не вижу, я где-то вдали
тяну караваны неписанных слов
по долгим проспектам чужих городов.
Меня принесёт невредимо и в срок
железная воля железных дорог,
и мы уже вместе придём по лыжне
туда, где лежало письмо обо мне.
Пусть птицы и звери, и солнечный свет
оставят по лесу петляющий след –
к чему нам теперь на снегу письмена,
ведь мы уже знаем любви имена!