«Там скука, там обман иль бред;
В том совести, в том смысла нет…»
А.С. Пушкин
I.
Февраль был робок и метелен,
Самим собою утомлен:
То вдруг морозен, то капелен,
Но также, кажется влюблен
В свою волшебственную муку:
Менял веселость дней на скуку,
И скоро к жизни интерес,
Похоже, выветрился весь.
Менял ветрила, как перчатки,
Не успевая износить,
Умея, впрочем, просквозить.
В итоге чувственой зарядки
Сполна нажил себе врагов,
И я ворчу, хоть не таков.
II.
Меланхолическое эго
Все правдолюбием скулит.
Души ж бессмысленная нега,
Та только сердце февралит.
Трепещет сердце, как подранок.
Нестись на службу спозаранок,
Прозрачной пенки сизый тон,
Уж ум к работе пригвожден,
Пора давно строку оставить,
Да делом с жизнью счеты свесть,
Попридержать благую весть.
Смешно теперь природу славить.
…Так и не знаешь никогда
Что есть служенье, господа.
III.
Вот и февраль в себе итожит
Два настроенья госпожи
И так же вырваться не может
К теплу разбуженной души.
Меж правотой и обожаньем,
Меж долгом сердца и желаньем,
Между «родился» и «воскрес»,
В боренье вечном бог и бес,
Объединяет два теченья
Единым росчерком пера,
К «добру» стремясь и от «добра».
Дарит погод нравоученья,
Поет метелями февраль,
И жаль его мне, и не жаль.
IV.
Жаль оттого, что в схватке страшной
Он, изнуряя холода,
В своей дуэли бесшабашной
Не побеждает никогда,
Не пререкается с судьбою,
И, как положено герою,
Уходит прочь, отдать свой дом,
Так и не встретившись с теплом.
Не жаль февраль за то, быть может,
Что он так сумрачен и дик,
Так безрассудно многолик,
В душе смущенной только множит
Тревожно-пламенный запал
И никогда не утешал.
V.
Уж эти вечные «метели»:
Одни дороги замели,
Другие «вылечить» сумели…
…Да в «не туда», знать, завели.
Затем, что строили по ветру,
Доверившись такому мэтру,
Который явно пренебрег
Тем, что мы Запад и Восток,
Перепахал все части света
Приватимерною сохой,
Оставил матушку вдовой
Без мужика и без поэта.
Нет, для России, видит Бог,
Не суждено земных дорог!
VI.
Лета катятся по-немногу,
Меняем гривенные сил,
Тропу протаптывая к Богу,
Нещадно тратим весь свой пыл
На игры чувственных дуэлей:
Борьбу постелей и пастелей,
Суеты шумные речей
Реклам, на сплин, да на врачей.
Народец , значимый толпою,
Напролетарствовался всласть,
Не реагирует на власть.
Один лишь страх еще герою
Чуть-чуть внушает аппетит,
А кое-кто и этим сыт.
VII.
О, политические смуты
Минувших будущего лет.
Нет ни одной без вас минуты
И толку что-то тоже нет:
Уж ни идеи государства,
Ни тридевятого-то царства.
Свобода-грешница сгубила?
Златая рыбка насолила?
Вне христианских берегов
Несем ни голодно, ни сыто
Свое разбитое корыто,
Наживши царственных оков,
Не зная вновь, кого ругать:
То ль деда, то ль старуху-мать.
VIII.
Но как бы ум не относился
К смутьяну сердца февралю,
Как бы мой норов не бесился,
Я все равно его люблю:
За света искристые трели,
Его певучие метели,
За голубую дымку дня,
За хладный блеск того огня,
Который так напоминает
О неуклонности побед
Над мглой геройствующих бед
И силой духа наполняет.
…Но не решусь коснуться вслух
Явленья, значимого «Дух».
P.S.
…И все-таки как Тайна велика;
Как Бог недосягаем и опасен.
Он губит холод нежностью цветка,
Который лишь беспомощно прекрасен…